so many reasons for me to run and hide ✝
//и я снова извиняюсь за задержку.
Свежий воздух обдул щеки Эверетта, заставив того поежиться от холода. Тем не менее, это отрезвляло, а это и было ему нужно. Он вздохнул, вздрогнул от нового наплыва воздушного течения и задумался о том, как та молодая женщина, стоявшая чуть поодаль от него, способна выглядеть так безмятежно.
Черт побери, они же здесь застряли! С двумя трупами и неисправными двигателями. Не самое приятное положение дел, а некоторые пассажиры все еще выглядят так, будто бы их невинное путешествие все еще продолжается. Будто бы ничего не произошло. Не без укора Эверетт подумал о том, что это кажется ему весьма легкомысленным. Неужто они не боятся смерти?
Тут же в голову пришла и другая мысль: вообще-то есть вещи и пострашнее смерти.
— "И какие же, например?" — усмехнулся он у себя в голове.
— "Много что, например, позор" — голос принадлежал ребенку. Эверетт снова поежился, на сей раз не от холода. Он отлично знал этот голос.
— "Вот и славно" — проскрипел он про себя. Голос мгновенно заткнулся.
Пассажиры, стоящие помимо него на палубе, медленно принялись расходиться. Так он остался наедине с той расслабленной молодой девушкой. Отчего-то он ощутил странный порыв заговорить с ней.
— Чудесный вид, не так ли? — как бы невзначай спросил он.
Магдалена, чарующая своей изящностью, повернула свою изящную голову в сторону парня, и с удивлением похлопала глазками, при этом её золотистые волосы игриво щекотали её лик. В тени золотистого заката её лицо преображалось, словно оно было родом из сказочного мира, а глаза Магдалены сияли подобно двум бриллиантам, отражая весь свойства волшебства и загадки.
— И правда чудесный, — прошептала девушка нежным и коротким голосом
Жизнь прекрасна...
Её слова звучали как музыка, которая наполняла воздух вокруг них, призывая к счастью и безмятежности.
Ответ девушки Эверетта не удовлетворил. Неужто ее и впрямь ничего не волнует? Их весьма бедственное положение не может не пугать, это... нездорово!
— Вы выглядите на удивление спокойно, — весьма растерянным голосом отозвался он, переведя взгляд от отдаленной точки где-то в глубинах вод на незнакомку.
Он хотел добавить: "Для человека, застрявшего где-то посреди открытого океана на неисправной лодчонке, которую перевернет любой сильный ураган, с двумя трупами, которые, вероятно, скоро еще и загниют, если нас отсюда не вызволят, а еще с ограниченными запасами и убийцей на борту", но не решился. Он не считал это бестактным, но жизнь научила его тому, что иногда нужно держать язык за зубами, даже если слова не кажутся тебе неуместными.
Девушка выглядела спокойной и равнодушной ко всему, подобно гордому катерку, обдуваемому легким бризом где-нибудь в южном море, заранее знающий, что не произойдет ничего плохого. Он полагал, что сам сейчас походит скорее на "Персефону".
Магдалена благоговейно кивнула, ее лицо отражало не только согласие, но и тонкую долю тревоги, прячущуюся за маской изысканного спокойствия. Ее глаза, подобно глубоким озерам, излучали блеск решимости и загадочности.
– Истинно вы говорите, благородный сэр, – прошептала она с улыбкой, чарующей своей изящностью, посмотрев на мистера Эверетта.
– Мы не одиноки в этом мире, где волнения сопровождают нас на каждом шагу. Однако я прилагаю все усилия, чтобы поддерживать свою внутреннюю гармонию и не потеряться в этом бесконечном танце судьбы.
Затем ее взор снова устремился вдаль, словно она пронзала сокровенные тайны, лежащие в недрах далеких горизонтов. Она исправила небольшую складку на своем платье, демонстрируя свою непревзойденную элегантность и безукоризненность. Изысканный наряд идентифицировал ее как истинную леди, даже в самые сложные и непредсказуемые времена.
Магдалена, смелая и уязвимая в равной мере, продолжала искать ответы и принимать вызовы судьбы. В ее груди горели пламя страха и мужество, но она не допускала, чтобы они омрачали ее непоколебимость. Она настойчиво шагала вперед, несмотря на все сомнения и трудности, воплощая в себе вечную борьбу человеческого духа.
Цитата: тайлер дёрден от 07.06.2023, 20:29// 1000-7
Роберт поправил своё (её) платье: из-за быстрой ходьбы стало тяжело дышать, а туго зашнурованный корсет усугу*л положение, сильно давя на рёбра. Дотронувшись до мягкой ткани пальцами он попытался пригладить платье и незаметно дотянуться до бантов на спине: он знал, что просто так как-то облегчить давление корсета не получится, но он понадеялся на чудо.
А потом он вдруг подумал, что из всех них, его, вероятнее, легче всего убить. Со своим ухудшенным здоровьем, недостатком сна и не желанием говорить он представлял из себя идеальную жертву для столь кровожадного маньяка: почему-то он был уверен, что напади на него вдруг неизвестный, он бы даже не пискнул. И не из-за того что желания жить у него постепенно не оставалось, нет, просто даже сейчас, просто разговаривая с Уолессом он ощущал как в голосе была слышна неприятная хрипотца — из-за непривычки болтать столь много и столь громко в горле начало пересыхать.
Он кашлянул, убирая руки от прохладных ленточек и прикрывая ими рот.
— В, кх—, в детективных романах очень часто проскальзывает тематика жертв и их скрытных убийц, — по спине пробежали мурашки, и он почувствовал реский приступ тошноты, — наша ситуация довольно типична для таких книг. Только вот обычно в нужном месте в нужное время всегда появляется сыщик и всех быстро спасает своими способностями. А мы с вами, к сожалению, не детективы, и ни разу в такие ситуации не попадали, я полагаю?
У Грэя мелко задрожали конечности: в голове пронеслась мысль, что сейчас, в эти самые минуты, он разговаривает со своим потенциальным убийцей. От этого почему-то стало так грустно, что он не смог сдержать хлюпкий вздох — он никогда никому особо не доверял, но Уолесс не казался ему плохим и не вызывал особых подозрений, хотя знакомы они были меньше часа. Это обескуражило, ибо тоскующий по приятным разговорам, но привыкший к отвращению Роберт даже в самых неприятных ему людях не видел столь жестоких чудовищ. Он видел в них свиней, обманщиков и бабников (последнее он в особенности узнавал когда-то в кавалерах настоящей Луизы), но ни разу в его сознание не проскальзывала дума, что возможно в другом человеке настолько много злобы что он способен на такое: на такое отвратительное и ужасное деяние.
Отвлёкшись на минуту, он поднял глаза и его взгляд зацепился за старинные часы на стене. Резко захотелось табаку.
В отражении стекла, защищающего циферблат, отчётливо виднелась обиженная голубизна луизенных глаз.
// задержалась ☺ но, товарищи, мы победили, хоть пост и маленький это короче для разогрева, чтоб настроиться на деловой вайб @scaramouse
— в таких ещё не доводилось, — задумчиво ответил Николос, потом еще раз повторил это же себе под нос. — никогда не думал, что окажусь на судне где-то в Атлантическом океане да еще и с убийцей на борту.
Николос откинулся на спинку стула; отстранено рассматривая комнату, он приметил за стеклянной дверцей шкафа кроваво-красный с позолоченными завитушками в названии томик «Этюд в багровых тонах», юноша усмехнулся, но не прокомментировал такую превратную насмешку судьбы
— сыщиков на борту явно нет, все так напуганы и...я даже могу это понять, все же вы верите.. — он замялся, распространяться о своей вере за пределами Индии было не уютно, обычно после такого следовал осуждающий и полный непонимания взгляд. В любой другой ситуации ему было бы безразлично, но сейчас, когда он хватался за любую возможность наладить с кем-то отношения, это могли быть его последние слова в диалоге. — католическая вера говорит о всего одной жизни, думаю, она для многих ценна.
Николос шумно выдохнул, его переживания врядли могли остаться незамеченными, почти все эмоции он проживает так красочно, что они почти всегда находят отражение на его лице румянцем щёк или ушей. Дела ему не было до католиков, дела ему не было до тех, кто тут плыл.
— А почему бы нам не воспользоваться этой возможностью? — вновь воодушевленно начал Николос. Эта мысль ему от чего-то была приятна даже просто как приключение. — Понятно, что это странное предложение от человека, с которым вы знакомы меньше часа, но что остаётся? По крайней мере, меня абсолютно не пугает риск смерти. — а сам подумал «может быть я только хочу так думать». Все же ситуаций, где он оставался один на один со мертью, было не так уж много, можно было пересчитать их на пальцах, и делать такие резкие выводы было даже глупо