Цитата: ༄ ваше высокопреосвященство от 23.03.2024, 14:23

@diyanacoates 

франция 19 века - моя римская империя, и я постараюсь кинуть анкету (тщетно пытаюсь реанимировать свои навыки письма ахаха), но у меня есть несколько вопросов (даже если они и глупые, мне важно сразу прояснить все моменты, на всякий случай, чтобы потом не мучиться с переделыванием персонажа):

1) события в ролевой происходят исключительно в рамках балов? или в принципе в рамках сеттинга (париж 19 века)?

2) чисто организационный: все персонажи (и, следовательно, их авторы) ролят вместе? то есть не по отдельным веткам (персонаж-персонаж делают что-то), а групповыми? 

[spoiler title="    "]

и вопрос про пункт для внешности: обязательно ли использовать именно эти мейкеры? боюсь я не могу воспользоваться ссылками🙁 по какой-то причине у меня они не работают

[/spoiler] 

Цитата: Diyana | читаю Каменского. от 23.03.2024, 14:33

Цитата: ле ругон-маккар от 23.03.2024, 14:23

@diyanacoates 

франция 19 века - моя римская империя, и я постараюсь кинуть анкету (тщетно пытаюсь реанимировать свои навыки письма ахаха), но у меня есть несколько вопросов (даже если они и глупые, мне важно сразу прояснить все моменты, на всякий случай, чтобы потом не мучиться с переделыванием персонажа):

1) события в ролевой происходят исключительно в рамках балов? или в принципе в рамках сеттинга (париж 19 века)?

2) чисто организационный: все персонажи (и, следовательно, их авторы) ролят вместе? то есть не по отдельным веткам (персонаж-персонаж делают что-то), а групповыми? 

[spoiler title="    "]

и вопрос про пункт для внешности: обязательно ли использовать именно эти мейкеры? боюсь я не могу воспользоваться ссылками🙁 по какой-то причине у меня они не работают

[/spoiler] 

Я сначала испугалась до ужаса, всё-таки раньше ко мне в ролевые модераторы заходили только из-за троллей. 

1) Основное внимание будет, конечно, уделяться балам и прочим светским приёмам, но я не могу избавиться от любви к быту 19 века, а потому да, все события происходят в рамках Парижа 19 века. 

2) Нет, ветки отдельные, иногда я буду упоминать всех для отыгрыша какого-либо важного момента, но большую часть времени персонажи (и авторы) предоставлены сами себе. 

3) Не обязательно, всего лишь "в помощь тем, у кого проблемы с этим пунктом".

Надеюсь, смогла помочь, @potassiumcyanide.

Цитата: ༄ ваше высокопреосвященство от 25.03.2024, 19:05

//я обещала я сделала

//если есть косячки поправьте меня, и простите мне небольшие исторические недостоверности (это надо для сюжета!!!!!!! так нужно...) (фан факт: род шуазель-стенвиль вполне реальный, предположим, что это его какая-то дальняя ветвь, мало ли)

=> @diyanacoates  

Имя, фамилия: Франсуа (Арно Флавьен) де Шуазёль-Стенвиль [ François (Arnaud Flavien) de Choiseul-Stainville ].

Возраст: 46 лет.

Внешность:

//мне очень тяжело подыскивать ему внешность (в частности из-за возраста), но примерно представляю я его так: 

//естественно он выглядит взрослее (намного, учитывая, что люди в то время старели раньше), но поймите меня правильно, это действительно сложно, потому что мне хотелось подобрать кого-то холено-жеманного, но при этом не отталкивающего 

[spoiler title="   "]

На самом деле внешне Франсуа недурен. Но главным образом приятно не столько его лицо, сколько манеры. Движения мягкие, жесты плавные, но не лишенные какой-то чувственной порывистости, почти кошачьи. Разве что мешают этому резкие приступы дрожи в его левой руке. 

Обычно он придерживает ее правой, точно калека, ибо непроизвольно порой начинает она дергаться и трястись, как от конвульсий. И выглядит это настолько живо, что невольно задумаешься, а не умышленно ли это? Впрочем, по страдальчески искаженному лицу Франсуа понятно, что нет.

Из-за этого странного недуга, левая рука Франсуа неподвластна. Точно живущий отдельно организм, желающий вырваться на волю, а не часть человеческого тела. Он научился с этим мириться, да и с возрастом приступы стали тише и легче, впрочем, ходят слухи, что призрачная левая рука может мешать правой исполнять поручения ее господина.

Помимо этого примечательного в его внешности не так много. Небольшой шрам на лбу, напоминающий ребристую впадинку (судя по всему, очень старый шрам!), и улыбается он криво, одними лишь губами, неискренне. 

[/spoiler]

Биография:

Детство я не помню. А что и помню, то размыто, нечетко, как отражения в мутных зеркалах — зеркалом (не только мутным, еще и кривым!), в данном случае, выступало мое собственное воображение (весьма бурное, надо сказать), и именно в нем я вижу те немногие воспоминания о годах своей ранней юности.

Папа был человеком авантюрным, скажем так. Похоже, в нашей семье у мужчин это в крови. Он рассказывал мне о нашем далеком родственнике: он грабил торговые суда в пиратской одежде, но позже его, по всей видимости, за особые заслуги, одели в дворянский мундир, и поручили присматривать за островком где-то в Новом свете. Уж не знаю, куда повернулась его жизнь дальше. Что-то подсказывает мне, что своим привычкам он не изменил, но разбойничать принялся не на море, а на суше.

Да, папа определенно был человеком авантюрным. Кто если не авантюрист возьмет мальчишку лет девяти с собой на охоту? Разумеется, печальный исход был неизбежен. Я упал и сильно ударился головой, как именно не помню (позже мне сказали, что я побежал за собакой, ах как глупо! предпочитаю не верить в это, наверное, я просто не удержался на лошади). А я к тому же ребенком был весьма чувствительным и неловким.

Обстоятельства этого случая помню плохо. Наверное, я был довольно потрясен. Быть может, меня спасли мамины молитвы? Хочется думать, что нет, ведь если молитвы услышаны, то слышит их Господь, а если Господь есть, то я непременно угожу в ад.

Самым неприятным было то, что после произошедшего начались мои проблемы с рукой. Так она дергалась, и дергалась больно, иногда так резко и здорово, что разбивала посуду, на которой мне подносили еду. Помнится, иногда по ночам я плакал, ибо заснуть из-за беспокойных движений никак не мог. Возможно, в этом есть какая-то связь со случаем на охоте. Интересно получилось, что всего за пару дней у меня появился шрам на лбу, порой случающиеся странные приступы болей и бьющаяся в конвульсиях рука.

Мама, сколько я ее помню, женщиной была исключительно порядочной. Порой задаюсь вопросом, невольно, случайно: а что она нашла в моем отце, человеке беспринципном и горделивом? Иногда даже горько на душе становится, что нравом я пошел не в нее, а именно в папу. Впрочем, у людей строгой морали жизнь скучна, не так ли? И доход определенно меньше.

Образование я получил достойное. И в колледже считался любимчиком учителей. Не считаю себя глупым человеком, но заслуги моих знаний в этом, признать честно, не было. Просто к каждому из преподавателей я умел найти подход: одни любили учеников покорных и сдержанных, другим нравились бойкие и смелые молодые люди — а я мог сочетать в себе и то, и другое, в зависимости от ситуации. Завоевать расположение людей вышестоящих мне всегда удавалось. Там подоврешь, здесь не договоришь, и более делать  ничего не нужно. Стоит лишь уделять внимание деталям.

Короче говоря, в итоге я, человек без исключительного, как бы мне этого ни хотелось отрицать, таланта, оказался одним из наилучших студентов. И размышлять об этом вслух, даже спустя долгие годы, мне все еще порой неловко. Не сказать, что меня мучила совесть или стыд… а за что и мучить? Делал я все честно: честно льстил, честно подлизывался и честно пресмыкался. Что ж, такова жизнь. Иногда приятные слова идут впереди острого ума.

Закончилось мое обучение не в самое спокойное время. Один мятеж перерос в восстание, восстание — в гражданскую войну, и я, будучи аристократом, оказался на редкость в уязвимом положении. Поэтому я решил, что стоит быть осторожнее. Какое-то время посещал собрания кучки французских роялистов, но вскоре мне это наскучило. Да и эпоха воцарилась неподходящая. Надо было подстраиваться под ситуацию.

Республиканцы, которых я еще недавно крестил «варварами», интересовали меня все больше и больше. И я решил, что моя слабоватая до определенного времени политическая позиция может сыграть мне на руку. Я не был видной фигурой, даже среди монархистов, так что подозрений, хвала Богу, не вызвал. И преподнес себя как дворянина-бунтовщика.

Я не мог скрыть своей семьи, не мог истечь своей голубой кровью, как и не мог (да и не хотел) отказаться от доставшихся мне по наследству от моего отца-герцога средств. Впрочем, в остальном я был чрезвычайно прогрессивным членом партии монтаньяров (впрочем, до определенного времени я полагал, что сотрудничество с жирондистами мне тоже пойдет на пользу).

В революционной среде я чувствовал себя неспокойно. Относились ко мне с теплом, но не могу сказать, что без недоверия. Важных вопросов, при всей высоте положения, которого я добился всего за пару лет (надо сказать, я был очень амбициозен), при мне не обсуждали — я узнавал их из сторонних уст, а иногда подслушивал сам, что меня, разумеется, расстраивало.

Когда жирондисты провалились, и власть монтаньяров утвердилась окончательно, и сторонникам короны пришлось совсем плохо, я стал подумывать о том, чтобы поддержать этих несчастных бедняг, обреченных на верную смерть новым «законом о подозрительных». Разумеется, к этому решению я бы не пришел, если бы отношения Франции и соседней ей Пруссии не накалились бы за годы гражданской войны. Я понимал, что просто так это не кончится. Пруссия поведет войска, не хочет же она такого же радикального свержения монархии в ней! Почему бы не обезопасить себя прямо сейчас?

В тот момент мне не хотелось этого признавать — видите ли, остатки чести требовали сохранения невинности, хоть какой-то, — но то была очевидная взятка. Впрочем, я рассказал не так уж и много. Главным образом, потому что сам толком ничего не знал.

Пруссии это, естественно, не помогло, хотя я старался угодить некоторым офицерам и дипломатам оттуда несколько раз. И получал неплохую выручку, надо сказать, впрочем, недостаточную, чтобы убедить себя уйти из-под республиканской крыши.

Говоря в общем, мое красноречие и лесть помогли мне добиться какого-никакого успеха. Не могу сказать, что я стал уважаемым членом партии, но моя фигура определенно была видна. А уж хорошо то было, или плохо, уже совсем другой разговор.

Например, однажды при посещении какого-то комедийного спектакля (очень смелого для тех времен, надо сказать), я обнаружил, что один из актеров (маленький и щуплый, и в целом внешне на меня не похожий), пародирует именно меня. Я понял это из того, как порой дергал он своей левой рукой (так он отметил, что я не сотрудничаю с роялистами и «германскими ублюдками», просто моя рука, которую я не могу держать в узде, подписывает договоры сама собой). Сейчас бы меня такое лишь развеселило, но тогда я был юнцом, пусть и пронырливым юнцом, и сказать, что я не был расстроен, взбешен и пристыжен, значит не сказать ничего. К тому же я очень остро воспринимал шутки про беспокойность своей руки. Похоже, я немного стесняюсь ее по сей день.

Я был очень молод, а потому не очень осторожен. И в один момент меня поймали на откровенном предательстве. Уж не знаю, имел ли тот человек (уж не помню его имени точно, пусть будет Сешепин*) агентов во враждебных лагерях, но о моей деятельности он узнал. Но, к моему счастью, допустил ужасную ошибку.

Вместо того чтобы донести на меня лично, Сешепин взялся за шантаж. Вероятно, он полагал, что я, тогда еще неопытный и совсем еще зеленый, быстро сдамся, стоит ему лишь легонько надавить. Поначалу я решил давать ему возможность так думать. Он человеком был тщеславным, любил деньги и власть, а поэтому я решил ему подыграть.

Но времени у меня было мало. Денег у меня было достаточно, но немного. И держаться на плаву, при этом тратя каждую монетку на его жадные требования, я не мог. И я решил, что возьмусь за него, и возьмусь основательно. Ведь каждый допущенный им промах мог обеспечить мне свободную жизнь.

Шантажистом он был искусным, а политиком слабоватым. Манеры его были грубоваты, а высказывания чересчур смелы. Я же человеком прослыл приятным, пусть и не достойным доверия. Впрочем, доверие можно получить.

Я усердно работал какое-то время, чтобы втереться в расположение какому-то чиновнику, уж не вспомню имени моего спасителя, и обнаружил, что он на редкость наивен. Тогда и наплел ему сказок про Сешепина.

В сказках этих, надо добавить, доля правды была. Вот только взятки давал не Сешепин, а я, и метался между двумя сторонами тоже я. О моей связи с жирондистами Сешепин не знал, а я решил этим воспользоваться. И в итоге выставил его козлом отпущения.

На его казни я не присутствовал, тогда у меня еще имелась совесть (хоть ее было недостаточно, чтобы вести честную игру). Долю стыда за то, что его убили за мои собственные грехи, я все же испытывал. Но, прошу заметить, Сешепин достойным человеком не был, и я убежден, что за всю революцию он брал взятки, и не одну. Да и относится ко мне после того случая стали значительно хуже. Непременно, я бы оказался на том же месте, где оказался Сешепин, если бы обстоятельства не решили иначе. Кровавой власти Террора приходил конец.

Какое-то время я сновался почти без дела, но вскоре поразительно быстро популярность набрал один юный генерал, несколькими годами младше меня, разве что исключительно талантливый и способный. Не знаю, ставил ли я на него изначально (признаюсь, не помню), но в дальнейшем попытался наладить отношения. Наполеон оказался интересным человеком, хоть и весьма гордым и с огромными амбициями. Я знал, как ладить с такими людьми.

Личной близости я, разумеется, не добился, да и добиваться не хотел. Но в те редкие встречи с будущим императором, как мне казалось, я ему нравился. В общем, новая эпоха (и кардинальная смена режима) принесла мне скорее успехи, чем провалы.

Наполеон совершил интересный поступок: он фактически вернул старый порядок. И как бы это ни называлось, режим, который он возвел, был по сути продолжением на время затихшей, но далеко не умершей, монархии. Забавно получилось: французская нация боролась за свободу столько лет, перенесла столько ужасных потерь, и к чему это привело?

Впрочем, мне было все равно. Я кардинально изменил род деятельности, направив свои умения в сторону дипломатии. Благо был молод, а значит имел возможность решаться на рискованные ходы. В любом случае, я преуспел. Получил достаточно высокое место.

Главным образом моя работа заключалась в участии в переговорах с представителями правительств различных стран (исключая бытовые и весьма приземленные обязанности). Нюансов было великое множество, потому не всегда мои старания оценивались по достоинству (хотя не было и такого, что подобные собрания кончались чем-то из ряда вон выходящим, пусть я и слышал о подобном от коллег). Я стал старше и осторожнее, и во мне не было уже того беспорядочного юношеского пыла. Я стал намного аккуратнее.

Итак, теперь у меня имелись связи, имя и деньги, уважение вышестоящих лиц и надежды на достойную карьеру в дальнейшем. Не побоюсь сказать: мне пророчили счастливое будущее. Правда, сказать о том, что мое прошлое не сыграло роли в тогда еще настоящем, нельзя, ибо это фальшь. Про меня ходили слухи. Отличие в том, что теперь я знал, как их опровергать.

Мое революционное прошлое оставило след на моей карьере. К тому же было известно о том, что я имел дело с дипломатами других стран в период гражданской войны. Не отмечен, правда, был важный нюанс: связь эта была далеко не в пользу Франции (точнее тогдашнего правительства). Мне пришлось исказить некоторые факты из своей биографии, чтобы вернуть достоинство.

Какое-то время я подумывал о женитьбе. Пусть я и был по уши погружен в государственные дела, я размышлял о том, не кажется ли это подозрительным, в более чем тридцать лет не иметь жены? Не сказать, что меня привлекали женщины, надо сказать, я не слишком часто думал об этом, но обязанность перед семейным долгом я чувствовал. Беспокоили меня эти звенящие шуточки? Ах, никак нет. Но должна же у меня быть жена!

Она у меня и была бы, если бы не жуткое недоразумение. Девушку звали Сесиль, происходила она из семьи богатых промышленников. Капитала у них было предостаточно: революция развязала им руки, а новый век лишь удвоил сбережения. Она была действительно приятной, милой, пусть и немного заносчивой, грубовато-порывистой, точно юркий зверек. И хорошенькой, пусть меня она и не привлекала.

Я вообще не испытывал к ней никаких ярких чувств, ни хороших, ни плохих, и считал это удобным для помолвки. Наш брак я рассматривал как нечто сугубо фиктивное. Каждый из нас получал свою долю.

Была лишь одна проблема: меня она любила искренне.

Не могу сказать, что мне ее не жаль, ох, я же не чудовище! Но как я могу отрицать очевидное? Сесиль была умна, пусть я и не замечал насколько. И, конечно же, у нее были глаза, и уши, и все сплетни и слухи в распоряжении… уж не помню, где именно я оступился, но она была возмущена. Стоит ли говорить, что помолвка была расторгнута?

Мне очень повезло, потому что Сесиль девушкой была благородной. Разумеется, она меня не простила, да и с чего должна была? Фактом нашего расставания, причем весьма болезненного, она была унижена. Но она ничего не сказала. Могла отомстить, разрушив мою судьбу, но не сделала и этого.

Благодарен ли я ей? Безусловно благодарен. Возлюбил ли я ее за это? Совершенно нет. Мы не остались и друзьями. Она девушка гордая, и я решил больше к ней не приближаться.

Этот эпизод в своей биографии я считаю самым постыдным. Я чувствовал себя обнаженным на публике. У меня имелось немало оснований полагать, что  Сесиль свое обещание хранить молчание не сдержала (и я бы ее не осудил), но мог ли я знать наверняка? В каждом из лиц на службе я видел подозрение, подвох, пусть и сейчас, оглядываясь назад, я понимаю, насколько глупыми были мои переживания.

После неудавшейся женитьбы пришла другая напасть. Наполеон, с каким бы уважением я ни относился к нему в начале его пути к вершине, стал раздражать меня своими чересчур смелыми планами. В нем горела жажда величия, бурлила страсть к славе.

И естественно привело это к войне, а к чему же еще?

Свои дипломатические навыки я использовал не совсем по назначению. Наполеон и его власть меня больше не радовали. Пусть преимущество и виделось на нашей стороне, в глубине души я чувствовал, что победы не ждать. И я вновь пошел на предательство.

В этот раз не было ни капли горящего внутри и колющего живот чувства стыда, которое периодически приходило ко мне с болями в груди, когда я был молод. Ни малейших угрызений совести. Я не чувствовал, что прав, но полагал, что от моей нечестности хуже не будет. А если и будет, волнует ли это меня?

От военной службы я был освобожден: мой странный недуг не давал мне держать оружие (впрочем, не заплати я щедро, и не имей я влияние в сфере дипломатии и переговоров, меня бы отправили, я нисколько не сомневаюсь). Но это не значит, что война меня устраивала. А между тем я обрастал все большим и большим подозрением.

Пруссия, Британия, Россия — я помогал каждому, с кого мог достаточно содрать. Надо сказать, иностранные министры платили мне больше, чем платили на Родине. Я никогда не отличался патриотизмом, и я мог позволить себе жить роскошно.

Надо сказать, от этой войны я больше получил, чем потерял, несмотря на то, что моя же страна оказалась в проигрышном положении. Разумеется, я жалел всех погибших французских военных, но в душе и ликовал от одной лишь мысли о  том, что был изначально прав. Ах, как приятно было это осознавать!

Но дело было не только в войне. Среди союзников поговаривали о возвращении династии Бурбонов на их законный престол. И я думал: могу ли я получить с этого выгоду?

Наполеон не продержался бы долго после поражения (а поражение в тех обстоятельствах казалось неизбежным), а это значило, что в стране сменилась бы власть. Новая революция ли? — думал я первое время, и был не так уж и неправ. Близился конец Первой империи.

 Народ уставал от сражений, Наполеон это понимал, пусть и принимать не хотел. А жесткая власть его слабо отличалась от той, что десятком лет ранее окрестили «тиранией». Наполеон успел прослыть кровавым диктатором, что может быть хуже? Ну, разве что Бурбоны.

Дворянство ликовало. Искренне верило, что сможет вернуть время пышных балов и галантных празднеств, как во времена Короля-«Солнца» и Короля-«Возлюбленного».  Что уж говорить? Они желали избавиться от любого проявления еще недавней революции, точно ее и не было вовсе. Вернуть себе земли, подданных и былое величие.

Может, они полагали, что рядом с жестоким Наполеоном кажутся куда меньшей угрозой, но здесь они ошиблись. Народ не принял и их. Еще недавно уставший от жесткой политики императора, он начал сетовать на вернувшегося короля. Даже радикальные республиканцы, ранее готовые четвертовать Наполеона, теперь принимали его благосклонно. Общий враг очень сближает людей.

Надо сказать, я держался несколько в стороне. Хвала Богу, я мог выручить с обоих исходов намечающихся событий: если выигрывала монархия, то я, как аристократ, вновь обретал дворянскую власть, если же побеждала империя, то я продолжал заниматься тем же, чем занимался последние несколько лет. А если намечалась новая гражданская война, то, что ж, я такое уже видал!

В этот раз я решил держаться подальше от активной игры, поочередно меняя ставки и болея за разные лагеря. Но и в этот раз предчувствие меня не обмануло. Успех Наполеона был огромен, но меня не покидало смутное ощущение, что успех этот недолог и хрупок.

И я вновь оказался прав! Битва при Ватерлоо обернулась полнейшим провалом. Наполеон был разбит, и рассчитывать на дальнейшую поддержку более не мог. Тщетно было с его стороны рассчитывать на помощь старых врагов! Разумеется, они потребовали его отречения.

Что касается меня, то я ставил на Седьмую коалицию еще до Ватерлоо. И дело было даже не в соотношении сторон, силе военачальников или боевом духе солдатом, отнюдь нет! Хотя и в этом тоже. Просто было в этом цикле что-то поэтичное: свержение, возвращение и вновь свержение. Наполеон был, не побоюсь этого слова, человеком исключительного таланта, но его тщеславие его сгубило. Не зря ведь испанские священники лепили из него Антихриста, ибо гордыня грех, и она тянет в ад.

Но не стоит думать, что я вернулся к ярым роялистским взглядам. Жизнь показала мне, что радикальность не может быть решением. Власть нового короля меня устраивала, но я считал необходимым отстаивать права французской буржуазии. Возможно, предприми подобную попытку ранее Людовик XVl, он бы отстрочил дату своего гильотинирования. А, может, и нет. Разъяренный народ не думает о том, кто прав, а кто виноват.

Я редко думаю о своей жизни, я определенно не из тех, кто сокрушает себя мыслями о том, что я делал не так. Я предпочитаю рассуждать: я сделал все что мог, и привело это к наилучшим исходам, и не стоит мне упрекать врожденную удачливость и жаловаться на судьбу. Может, у меня больная рука (потерявшая всякую чувствительность настолько, что я смело назову себя калекой), слабое сердце или черствая душонка, но плохо ли это? И главное, мешает ли это мне? Уж если и мешает, я найду способ сделать так, чтобы не мешало.

Главное найти подход.

[spoiler title="*"]

Использование фамилии "Сешепин" в данном случае является насмешкой и откровенным издевательством (потому что имеет не самый приличный оттенок).

[/spoiler]

Характер:

Франсуа принадлежит к примечательному типу людей. Таких как он вы найдете везде: в сфере политической, в сфере финансовой, в сфере духовной, они, кажется, присутствуют в каждой части человеческой жизни. И безо всяких сомнений, вам на пути они попадались. Возможно, вы просто этого не замечали.

Доверять им нельзя, а доверять хочется. Они привлекают, располагают к себе: любовно улыбаются, говорят с интересом, сочувствием, хлопают по плечу фамильярно, гладят пальцы понимающе, и каждая мелочь в их облике лучится притворной заботой. Они как змеи, заговаривающие свою жертву перед тем, как наброситься на нее, обнажив ядовитые зубы. Они насквозь провоняли желчью, но искусно прикрывают это ароматными духами.

А Франсуа человек бесчестный, он сам это признает. Коррупционер, взяточник и интриган (но не без стыда и совести, надо признать) — он это знает, но плохим не считает. В конце концов, а что же он делает? Берет там, где всякий брал бы, а предавая одних, он помогает другим, разве ж это беспринципно?

Франсуа честен, просто честь у него своя. И главные принципы его морали заключаются в том, что нормам морали следовать не стоит. Грешна ли гордыня, если гордиться есть чем? Ужасна лишь ложь, если она ведет за собой добродетель?

От добродетели, в отличие от многих мерзавцев, Франсуа не далек. Наверное, потому и мерзавцем себя не считает. На самом деле искреннее сопереживание ему вовсе не чуждо, совсем наоборот… просто ему это не по душе. Слабость, удушающая слабость — вот, что следует за порывами теплых, ласковых чувств. А стоит ли слабости потакать? Франсуа полагает, что не стоит. Потому и чувства у него наигранные, неубедительные. Карикатурные по-своему.

Франсуа на редкость разговорчив, но очень осмотрителен. Он много болтает, но никогда не затрагивает важные дела. О своей деятельности он поведает много, и в то же время не поведает совершенно ничего. Скрытность — важное качество для дипломата. Красноречие — ключевая черта политика.

Франсуа любит перемены и не любит торчать на месте. Деятельная жилка в его натуре не позволяет ему сидеть, сложа руки, и эта доля авантюрности помогла ему добиться успехов. На неоправданные риски он не решится, ибо осторожности, даже трусости он не лишен, впрочем, если ходы просчитаны заранее, то почему бы и нет? Ему нравится тешить свое самолюбие удачами. И пока что у него получается.

Франсуа в принципе на редкость тщеславен и горделив. Возможно, в этом кроется своего рода его уязвимость. Как ни удивительно, ранить его легко. Он делает хорошую мину при плохой игре, но внутри мучается от обиды.

У него вообще натура ужасно трепетная, нежная и хрупкая, но скрытая за плотным слоем наигранной веселости. И он бы спрятал ее еще глубже, будь у него возможность, и он спрячет, потому что с возрастом становится все черствее и черствее. Да, он мягок, да, он обходителен, речи его льются как мед, и притворная лесть, и желание угодить… но чувствуется в его манерах неискренность актера.

При всей горячности своего нрава, Франсуа считается себя человеком терпеливым. И если под терпением подразумевается умение выжидать подходящий момент, иногда днями, иногда неделями, то он и не ошибается, он терпелив. И расчетлив, если уж говорить откровенно. Очень редко он делает что-то просто так. У всего должна быть причина.

Франсуа любит роскошь, хотя в средствах он разборчив. И все же он любит и пышность, и лоск, и дороговизну, но еще отлично знает цену богатству, и он отлично понимает, как свое богатство преумножить. Обычно не самым честным путем (впрочем, кого волнует?), надо сказать.

Франсуа любит деньги, и власть, и величие, и чужое восхищение, и все-все-все, чем дорожат люди самовлюбленные и напыщенные, просто не хочет, чтобы об этом знали другие. Своего он добивается, потихоньку, но добивается. Но другим об этом знать не стоит. Пусть лучше думают, что на него можно положиться.

Дополнения:

⊹ ࣪ ˖ Болезнь, от которой страдает Франсуа — синдром чужой руки. Обычно он не идет как самостоятельное отклонение, и является придатком или проявлением других болезней, связанных с нервной системой (в случае Франсуа это было последствием травмы головного мозга, от которой он чудом выжил). Забавно, но факт: эта болезнь также носит название «синдром доктора Стренджлава», по имени персонажа из фильма Кубрика (фильм, к слову, имеет политический подтекст). Помимо конвульсивных движений руки, которые ее обладатель контролировать не в состоянии, болезнь нередко сопровождается приступами эпилепсии.

[spoiler title="   "]

(«Ах, мсье Шуазёль, вас в детстве случайно головой вниз не роняли?»)

//синдром очень редкий, не знаю, сделает ли это его сьюшным….. ай хоуп нет, потому что лол я фишку эту добавила, потому что мне пошутить хотелось («Когда-нибудь он задушит Робеспьера, но будет оправдываться случайными припадками…»)

//чувак детство пережил с Божьей помощью, что ж, на нем это серьезно отразилось

[/spoiler]

⊹ ࣪ ˖ Франсуа свободно выражается на нескольких языках (это очень полезный навык для дипломата).

⊹ ࣪ ˖ У него есть кот, точнее пока еще котенок, турецкой породы по имени Преподобный (Франсуа назвал его так из-за белого пятна у шеи, напоминающего воротнички священников, не сказать, что он сильно уважает духовенство, но это показалось ему забавным).

⊹ ࣪ ˖ Главными его историческими прототипами стали Талейран-Перигор (главным образом из-за постоянного переобувания в своих взглядах) и Эро де Сешель (главным образом из-за шуток про него). Уверена, ему подобных было намного больше, но эти лично мне кажутся самыми яркими. К тому же он вдохновлен в какой-то степени Казановой (точнее его художественным образом).

⊹ ࣪ ˖ Его имя жутко патриотичное (для человека, который продал бы Родину за тысячу франков).

⊹ ࣪ ˖ У бедняжки, помимо прочих бед, началось облысение (к пятидесяти он начнет носить парик, но пока что он об этом не знает).

[spoiler title="     "]

Франсуа прекрасно сочетается с тупыми анекдотами про французскую революцию (я не просто так упомянула, что его прототип Эро де Сешель), хоть и большая часть его деятельности выпала на время позже

Мой личный фаворит вот этот:

Эро де Сешель гуляет в парке Тюильри. Весь нарядный, надушенный, напудренный, в мушках, идет изящной походкой, помахивает тросточкой.

Вдруг из кустов вылезает Колло. Грязный, небритый, злющий. Видит такого красивого Эро, и, естественно, первое желание у него - показать, что такой пышности здесь не рады. Бросился на Эро, хватает за грудки.

-Сешель, ты ж у нас аристократ, да?! Аристократ?!!
Эро - сладким голосом, с самыми благовоспитанными великосветскими интонациями и с любезнейшей улыбкой:
-Что Вы, милостивый государь, отнюдь, такой же <>, как и Вы!

 

Помимо этого Франсуа ассоциируется у меня с этим плейлистом (веселая музыка, мне нравится) (ссылка не хочет вставляться, так что вот так)

 

//youtu.be/XCBwOgTYFAI?si=opgDLTc5184rM036

 

Между прочим, с эстетикой и атмосферой 18 века Франсуа дружит больше, чем с 19 (все же он довольно старомоден, наверное потому... нет, определенно не из-за того, что изначально он задумывался как персонаж из 18 века). Ему пошли бы пышные парики, но он, к сожалению, их время не застал:( а еще ему пошел бы жюстокор... но его он тоже не застал, как печально, мода 19 века такая скучная (хотя ему, наверное, нравится часами сидеть и завязывать платок на шее сотней разных способов)

[/spoiler] 

//возможно, я дополню чем-то позже, но пока что так

Цитата: Diyana | читаю Каменского. от 25.03.2024, 19:37

Цитата: ле ругон-маккар от 25.03.2024, 19:05

//я обещала я сделала

//если есть косячки поправьте меня, и простите мне небольшие исторические недостоверности (это надо для сюжета!!!!!!! так нужно...) (фан факт: род шуазель-стенвиль вполне реальный, предположим, что это его какая-то дальняя ветвь, мало ли)

=> @diyanacoates  

Имя, фамилия: Франсуа (Арно Флавьен) де Шуазёль-Стенвиль [ François (Arnaud Flavien) de Choiseul-Stainville ].

Возраст: 46 лет.

Внешность:

//мне очень тяжело подыскивать ему внешность (в частности из-за возраста), но примерно представляю я его так: 

//естественно он выглядит взрослее (намного, учитывая, что люди в то время старели раньше), но поймите меня правильно, это действительно сложно, потому что мне хотелось подобрать кого-то холено-жеманного, но при этом не отталкивающего 

[spoiler title="   "]

На самом деле внешне Франсуа недурен. Но главным образом приятно не столько его лицо, сколько манеры. Движения мягкие, жесты плавные, но не лишенные какой-то чувственной порывистости, почти кошачьи. Разве что мешают этому резкие приступы дрожи в его левой руке. 

Обычно он придерживает ее правой, точно калека, ибо непроизвольно порой начинает она дергаться и трястись, как от конвульсий. И выглядит это настолько живо, что невольно задумаешься, а не умышленно ли это? Впрочем, по страдальчески искаженному лицу Франсуа понятно, что нет.

Из-за этого странного недуга, левая рука Франсуа неподвластна. Точно живущий отдельно организм, желающий вырваться на волю, а не часть человеческого тела. Он научился с этим мириться, да и с возрастом приступы стали тише и легче, впрочем, ходят слухи, что призрачная левая рука может мешать правой исполнять поручения ее господина.

Помимо этого примечательного в его внешности не так много. Небольшой шрам на лбу, напоминающий ребристую впадинку (судя по всему, очень старый шрам!), и улыбается он криво, одними лишь губами, неискренне. 

[/spoiler]

Биография:

Детство я не помню. А что и помню, то размыто, нечетко, как отражения в мутных зеркалах — зеркалом (не только мутным, еще и кривым!), в данном случае, выступало мое собственное воображение (весьма бурное, надо сказать), и именно в нем я вижу те немногие воспоминания о годах своей ранней юности.

Папа был человеком авантюрным, скажем так. Похоже, в нашей семье у мужчин это в крови. Он рассказывал мне о нашем далеком родственнике: он грабил торговые суда в пиратской одежде, но позже его, по всей видимости, за особые заслуги, одели в дворянский мундир, и поручили присматривать за островком где-то в Новом свете. Уж не знаю, куда повернулась его жизнь дальше. Что-то подсказывает мне, что своим привычкам он не изменил, но разбойничать принялся не на море, а на суше.

Да, папа определенно был человеком авантюрным. Кто если не авантюрист возьмет мальчишку лет девяти с собой на охоту? Разумеется, печальный исход был неизбежен. Я упал и сильно ударился головой, как именно не помню (позже мне сказали, что я побежал за собакой, ах как глупо! предпочитаю не верить в это, наверное, я просто не удержался на лошади). А я к тому же ребенком был весьма чувствительным и неловким.

Обстоятельства этого случая помню плохо. Наверное, я был довольно потрясен. Быть может, меня спасли мамины молитвы? Хочется думать, что нет, ведь если молитвы услышаны, то слышит их Господь, а если Господь есть, то я непременно угожу в ад.

Самым неприятным было то, что после произошедшего начались мои проблемы с рукой. Так она дергалась, и дергалась больно, иногда так резко и здорово, что разбивала посуду, на которой мне подносили еду. Помнится, иногда по ночам я плакал, ибо заснуть из-за беспокойных движений никак не мог. Возможно, в этом есть какая-то связь со случаем на охоте. Интересно получилось, что всего за пару дней у меня появился шрам на лбу, порой случающиеся странные приступы болей и бьющаяся в конвульсиях рука.

Мама, сколько я ее помню, женщиной была исключительно порядочной. Порой задаюсь вопросом, невольно, случайно: а что она нашла в моем отце, человеке беспринципном и горделивом? Иногда даже горько на душе становится, что нравом я пошел не в нее, а именно в папу. Впрочем, у людей строгой морали жизнь скучна, не так ли? И доход определенно меньше.

Образование я получил достойное. И в колледже считался любимчиком учителей. Не считаю себя глупым человеком, но заслуги моих знаний в этом, признать честно, не было. Просто к каждому из преподавателей я умел найти подход: одни любили учеников покорных и сдержанных, другим нравились бойкие и смелые молодые люди — а я мог сочетать в себе и то, и другое, в зависимости от ситуации. Завоевать расположение людей вышестоящих мне всегда удавалось. Там подоврешь, здесь не договоришь, и более делать  ничего не нужно. Стоит лишь уделять внимание деталям.

Короче говоря, в итоге я, человек без исключительного, как бы мне этого ни хотелось отрицать, таланта, оказался одним из наилучших студентов. И размышлять об этом вслух, даже спустя долгие годы, мне все еще порой неловко. Не сказать, что меня мучила совесть или стыд… а за что и мучить? Делал я все честно: честно льстил, честно подлизывался и честно пресмыкался. Что ж, такова жизнь. Иногда приятные слова идут впереди острого ума.

Закончилось мое обучение не в самое спокойное время. Один мятеж перерос в восстание, восстание — в гражданскую войну, и я, будучи аристократом, оказался на редкость в уязвимом положении. Поэтому я решил, что стоит быть осторожнее. Какое-то время посещал собрания кучки французских роялистов, но вскоре мне это наскучило. Да и эпоха воцарилась неподходящая. Надо было подстраиваться под ситуацию.

Республиканцы, которых я еще недавно крестил «варварами», интересовали меня все больше и больше. И я решил, что моя слабоватая до определенного времени политическая позиция может сыграть мне на руку. Я не был видной фигурой, даже среди монархистов, так что подозрений, хвала Богу, не вызвал. И преподнес себя как дворянина-бунтовщика.

Я не мог скрыть своей семьи, не мог истечь своей голубой кровью, как и не мог (да и не хотел) отказаться от доставшихся мне по наследству от моего отца-герцога средств. Впрочем, в остальном я был чрезвычайно прогрессивным членом партии монтаньяров (впрочем, до определенного времени я полагал, что сотрудничество с жирондистами мне тоже пойдет на пользу).

В революционной среде я чувствовал себя неспокойно. Относились ко мне с теплом, но не могу сказать, что без недоверия. Важных вопросов, при всей высоте положения, которого я добился всего за пару лет (надо сказать, я был очень амбициозен), при мне не обсуждали — я узнавал их из сторонних уст, а иногда подслушивал сам, что меня, разумеется, расстраивало.

Когда жирондисты провалились, и власть монтаньяров утвердилась окончательно, и сторонникам короны пришлось совсем плохо, я стал подумывать о том, чтобы поддержать этих несчастных бедняг, обреченных на верную смерть новым «законом о подозрительных». Разумеется, к этому решению я бы не пришел, если бы отношения Франции и соседней ей Пруссии не накалились бы за годы гражданской войны. Я понимал, что просто так это не кончится. Пруссия поведет войска, не хочет же она такого же радикального свержения монархии в ней! Почему бы не обезопасить себя прямо сейчас?

В тот момент мне не хотелось этого признавать — видите ли, остатки чести требовали сохранения невинности, хоть какой-то, — но то была очевидная взятка. Впрочем, я рассказал не так уж и много. Главным образом, потому что сам толком ничего не знал.

Пруссии это, естественно, не помогло, хотя я старался угодить некоторым офицерам и дипломатам оттуда несколько раз. И получал неплохую выручку, надо сказать, впрочем, недостаточную, чтобы убедить себя уйти из-под республиканской крыши.

Говоря в общем, мое красноречие и лесть помогли мне добиться какого-никакого успеха. Не могу сказать, что я стал уважаемым членом партии, но моя фигура определенно была видна. А уж хорошо то было, или плохо, уже совсем другой разговор.

Например, однажды при посещении какого-то комедийного спектакля (очень смелого для тех времен, надо сказать), я обнаружил, что один из актеров (маленький и щуплый, и в целом внешне на меня не похожий), пародирует именно меня. Я понял это из того, как порой дергал он своей левой рукой (так он отметил, что я не сотрудничаю с роялистами и «германскими ублюдками», просто моя рука, которую я не могу держать в узде, подписывает договоры сама собой). Сейчас бы меня такое лишь развеселило, но тогда я был юнцом, пусть и пронырливым юнцом, и сказать, что я не был расстроен, взбешен и пристыжен, значит не сказать ничего. К тому же я очень остро воспринимал шутки про беспокойность своей руки. Похоже, я немного стесняюсь ее по сей день.

Я был очень молод, а потому не очень осторожен. И в один момент меня поймали на откровенном предательстве. Уж не знаю, имел ли тот человек (уж не помню его имени точно, пусть будет Сешепин*) агентов во враждебных лагерях, но о моей деятельности он узнал. Но, к моему счастью, допустил ужасную ошибку.

Вместо того чтобы донести на меня лично, Сешепин взялся за шантаж. Вероятно, он полагал, что я, тогда еще неопытный и совсем еще зеленый, быстро сдамся, стоит ему лишь легонько надавить. Поначалу я решил давать ему возможность так думать. Он человеком был тщеславным, любил деньги и власть, а поэтому я решил ему подыграть.

Но времени у меня было мало. Денег у меня было достаточно, но немного. И держаться на плаву, при этом тратя каждую монетку на его жадные требования, я не мог. И я решил, что возьмусь за него, и возьмусь основательно. Ведь каждый допущенный им промах мог обеспечить мне свободную жизнь.

Шантажистом он был искусным, а политиком слабоватым. Манеры его были грубоваты, а высказывания чересчур смелы. Я же человеком прослыл приятным, пусть и не достойным доверия. Впрочем, доверие можно получить.

Я усердно работал какое-то время, чтобы втереться в расположение какому-то чиновнику, уж не вспомню имени моего спасителя, и обнаружил, что он на редкость наивен. Тогда и наплел ему сказок про Сешепина.

В сказках этих, надо добавить, доля правды была. Вот только взятки давал не Сешепин, а я, и метался между двумя сторонами тоже я. О моей связи с жирондистами Сешепин не знал, а я решил этим воспользоваться. И в итоге выставил его козлом отпущения.

На его казни я не присутствовал, тогда у меня еще имелась совесть (хоть ее было недостаточно, чтобы вести честную игру). Долю стыда за то, что его убили за мои собственные грехи, я все же испытывал. Но, прошу заметить, Сешепин достойным человеком не был, и я убежден, что за всю революцию он брал взятки, и не одну. Да и относится ко мне после того случая стали значительно хуже. Непременно, я бы оказался на том же месте, где оказался Сешепин, если бы обстоятельства не решили иначе. Кровавой власти Террора приходил конец.

Какое-то время я сновался почти без дела, но вскоре поразительно быстро популярность набрал один юный генерал, несколькими годами младше меня, разве что исключительно талантливый и способный. Не знаю, ставил ли я на него изначально (признаюсь, не помню), но в дальнейшем попытался наладить отношения. Наполеон оказался интересным человеком, хоть и весьма гордым и с огромными амбициями. Я знал, как ладить с такими людьми.

Личной близости я, разумеется, не добился, да и добиваться не хотел. Но в те редкие встречи с будущим императором, как мне казалось, я ему нравился. В общем, новая эпоха (и кардинальная смена режима) принесла мне скорее успехи, чем провалы.

Наполеон совершил интересный поступок: он фактически вернул старый порядок. И как бы это ни называлось, режим, который он возвел, был по сути продолжением на время затихшей, но далеко не умершей, монархии. Забавно получилось: французская нация боролась за свободу столько лет, перенесла столько ужасных потерь, и к чему это привело?

Впрочем, мне было все равно. Я кардинально изменил род деятельности, направив свои умения в сторону дипломатии. Благо был молод, а значит имел возможность решаться на рискованные ходы. В любом случае, я преуспел. Получил достаточно высокое место.

Главным образом моя работа заключалась в участии в переговорах с представителями правительств различных стран (исключая бытовые и весьма приземленные обязанности). Нюансов было великое множество, потому не всегда мои старания оценивались по достоинству (хотя не было и такого, что подобные собрания кончались чем-то из ряда вон выходящим, пусть я и слышал о подобном от коллег). Я стал старше и осторожнее, и во мне не было уже того беспорядочного юношеского пыла. Я стал намного аккуратнее.

Итак, теперь у меня имелись связи, имя и деньги, уважение вышестоящих лиц и надежды на достойную карьеру в дальнейшем. Не побоюсь сказать: мне пророчили счастливое будущее. Правда, сказать о том, что мое прошлое не сыграло роли в тогда еще настоящем, нельзя, ибо это фальшь. Про меня ходили слухи. Отличие в том, что теперь я знал, как их опровергать.

Мое революционное прошлое оставило след на моей карьере. К тому же было известно о том, что я имел дело с дипломатами других стран в период гражданской войны. Не отмечен, правда, был важный нюанс: связь эта была далеко не в пользу Франции (точнее тогдашнего правительства). Мне пришлось исказить некоторые факты из своей биографии, чтобы вернуть достоинство.

Какое-то время я подумывал о женитьбе. Пусть я и был по уши погружен в государственные дела, я размышлял о том, не кажется ли это подозрительным, в более чем тридцать лет не иметь жены? Не сказать, что меня привлекали женщины, надо сказать, я не слишком часто думал об этом, но обязанность перед семейным долгом я чувствовал. Беспокоили меня эти звенящие шуточки? Ах, никак нет. Но должна же у меня быть жена!

Она у меня и была бы, если бы не жуткое недоразумение. Девушку звали Сесиль, происходила она из семьи богатых промышленников. Капитала у них было предостаточно: революция развязала им руки, а новый век лишь удвоил сбережения. Она была действительно приятной, милой, пусть и немного заносчивой, грубовато-порывистой, точно юркий зверек. И хорошенькой, пусть меня она и не привлекала.

Я вообще не испытывал к ней никаких ярких чувств, ни хороших, ни плохих, и считал это удобным для помолвки. Наш брак я рассматривал как нечто сугубо фиктивное. Каждый из нас получал свою долю.

Была лишь одна проблема: меня она любила искренне.

Не могу сказать, что мне ее не жаль, ох, я же не чудовище! Но как я могу отрицать очевидное? Сесиль была умна, пусть я и не замечал насколько. И, конечно же, у нее были глаза, и уши, и все сплетни и слухи в распоряжении… уж не помню, где именно я оступился, но она была возмущена. Стоит ли говорить, что помолвка была расторгнута?

Мне очень повезло, потому что Сесиль девушкой была благородной. Разумеется, она меня не простила, да и с чего должна была? Фактом нашего расставания, причем весьма болезненного, она была унижена. Но она ничего не сказала. Могла отомстить, разрушив мою судьбу, но не сделала и этого.

Благодарен ли я ей? Безусловно благодарен. Возлюбил ли я ее за это? Совершенно нет. Мы не остались и друзьями. Она девушка гордая, и я решил больше к ней не приближаться.

Этот эпизод в своей биографии я считаю самым постыдным. Я чувствовал себя обнаженным на публике. У меня имелось немало оснований полагать, что  Сесиль свое обещание хранить молчание не сдержала (и я бы ее не осудил), но мог ли я знать наверняка? В каждом из лиц на службе я видел подозрение, подвох, пусть и сейчас, оглядываясь назад, я понимаю, насколько глупыми были мои переживания.

После неудавшейся женитьбы пришла другая напасть. Наполеон, с каким бы уважением я ни относился к нему в начале его пути к вершине, стал раздражать меня своими чересчур смелыми планами. В нем горела жажда величия, бурлила страсть к славе.

И естественно привело это к войне, а к чему же еще?

Свои дипломатические навыки я использовал не совсем по назначению. Наполеон и его власть меня больше не радовали. Пусть преимущество и виделось на нашей стороне, в глубине души я чувствовал, что победы не ждать. И я вновь пошел на предательство.

В этот раз не было ни капли горящего внутри и колющего живот чувства стыда, которое периодически приходило ко мне с болями в груди, когда я был молод. Ни малейших угрызений совести. Я не чувствовал, что прав, но полагал, что от моей нечестности хуже не будет. А если и будет, волнует ли это меня?

От военной службы я был освобожден: мой странный недуг не давал мне держать оружие (впрочем, не заплати я щедро, и не имей я влияние в сфере дипломатии и переговоров, меня бы отправили, я нисколько не сомневаюсь). Но это не значит, что война меня устраивала. А между тем я обрастал все большим и большим подозрением.

Пруссия, Британия, Россия — я помогал каждому, с кого мог достаточно содрать. Надо сказать, иностранные министры платили мне больше, чем платили на Родине. Я никогда не отличался патриотизмом, и я мог позволить себе жить роскошно.

Надо сказать, от этой войны я больше получил, чем потерял, несмотря на то, что моя же страна оказалась в проигрышном положении. Разумеется, я жалел всех погибших французских военных, но в душе и ликовал от одной лишь мысли о  том, что был изначально прав. Ах, как приятно было это осознавать!

Но дело было не только в войне. Среди союзников поговаривали о возвращении династии Бурбонов на их законный престол. И я думал: могу ли я получить с этого выгоду?

Наполеон не продержался бы долго после поражения (а поражение в тех обстоятельствах казалось неизбежным), а это значило, что в стране сменилась бы власть. Новая революция ли? — думал я первое время, и был не так уж и неправ. Близился конец Первой империи.

 Народ уставал от сражений, Наполеон это понимал, пусть и принимать не хотел. А жесткая власть его слабо отличалась от той, что десятком лет ранее окрестили «тиранией». Наполеон успел прослыть кровавым диктатором, что может быть хуже? Ну, разве что Бурбоны.

Дворянство ликовало. Искренне верило, что сможет вернуть время пышных балов и галантных празднеств, как во времена Короля-«Солнца» и Короля-«Возлюбленного».  Что уж говорить? Они желали избавиться от любого проявления еще недавней революции, точно ее и не было вовсе. Вернуть себе земли, подданных и былое величие.

Может, они полагали, что рядом с жестоким Наполеоном кажутся куда меньшей угрозой, но здесь они ошиблись. Народ не принял и их. Еще недавно уставший от жесткой политики императора, он начал сетовать на вернувшегося короля. Даже радикальные республиканцы, ранее готовые четвертовать Наполеона, теперь принимали его благосклонно. Общий враг очень сближает людей.

Надо сказать, я держался несколько в стороне. Хвала Богу, я мог выручить с обоих исходов намечающихся событий: если выигрывала монархия, то я, как аристократ, вновь обретал дворянскую власть, если же побеждала империя, то я продолжал заниматься тем же, чем занимался последние несколько лет. А если намечалась новая гражданская война, то, что ж, я такое уже видал!

В этот раз я решил держаться подальше от активной игры, поочередно меняя ставки и болея за разные лагеря. Но и в этот раз предчувствие меня не обмануло. Успех Наполеона был огромен, но меня не покидало смутное ощущение, что успех этот недолог и хрупок.

И я вновь оказался прав! Битва при Ватерлоо обернулась полнейшим провалом. Наполеон был разбит, и рассчитывать на дальнейшую поддержку более не мог. Тщетно было с его стороны рассчитывать на помощь старых врагов! Разумеется, они потребовали его отречения.

Что касается меня, то я ставил на Седьмую коалицию еще до Ватерлоо. И дело было даже не в соотношении сторон, силе военачальников или боевом духе солдатом, отнюдь нет! Хотя и в этом тоже. Просто было в этом цикле что-то поэтичное: свержение, возвращение и вновь свержение. Наполеон был, не побоюсь этого слова, человеком исключительного таланта, но его тщеславие его сгубило. Не зря ведь испанские священники лепили из него Антихриста, ибо гордыня грех, и она тянет в ад.

Но не стоит думать, что я вернулся к ярым роялистским взглядам. Жизнь показала мне, что радикальность не может быть решением. Власть нового короля меня устраивала, но я считал необходимым отстаивать права французской буржуазии. Возможно, предприми подобную попытку ранее Людовик XVl, он бы отстрочил дату своего гильотинирования. А, может, и нет. Разъяренный народ не думает о том, кто прав, а кто виноват.

Я редко думаю о своей жизни, я определенно не из тех, кто сокрушает себя мыслями о том, что я делал не так. Я предпочитаю рассуждать: я сделал все что мог, и привело это к наилучшим исходам, и не стоит мне упрекать врожденную удачливость и жаловаться на судьбу. Может, у меня больная рука (потерявшая всякую чувствительность настолько, что я смело назову себя калекой), слабое сердце или черствая душонка, но плохо ли это? И главное, мешает ли это мне? Уж если и мешает, я найду способ сделать так, чтобы не мешало.

Главное найти подход.

[spoiler title="*"]

Использование фамилии "Сешепин" в данном случае является насмешкой и откровенным издевательством (потому что имеет не самый приличный оттенок).

[/spoiler]

Характер:

Франсуа принадлежит к примечательному типу людей. Таких как он вы найдете везде: в сфере политической, в сфере финансовой, в сфере духовной, они, кажется, присутствуют в каждой части человеческой жизни. И безо всяких сомнений, вам на пути они попадались. Возможно, вы просто этого не замечали.

Доверять им нельзя, а доверять хочется. Они привлекают, располагают к себе: любовно улыбаются, говорят с интересом, сочувствием, хлопают по плечу фамильярно, гладят пальцы понимающе, и каждая мелочь в их облике лучится притворной заботой. Они как змеи, заговаривающие свою жертву перед тем, как наброситься на нее, обнажив ядовитые зубы. Они насквозь провоняли желчью, но искусно прикрывают это ароматными духами.

А Франсуа человек бесчестный, он сам это признает. Коррупционер, взяточник и интриган (но не без стыда и совести, надо признать) — он это знает, но плохим не считает. В конце концов, а что же он делает? Берет там, где всякий брал бы, а предавая одних, он помогает другим, разве ж это беспринципно?

Франсуа честен, просто честь у него своя. И главные принципы его морали заключаются в том, что нормам морали следовать не стоит. Грешна ли гордыня, если гордиться есть чем? Ужасна лишь ложь, если она ведет за собой добродетель?

От добродетели, в отличие от многих мерзавцев, Франсуа не далек. Наверное, потому и мерзавцем себя не считает. На самом деле искреннее сопереживание ему вовсе не чуждо, совсем наоборот… просто ему это не по душе. Слабость, удушающая слабость — вот, что следует за порывами теплых, ласковых чувств. А стоит ли слабости потакать? Франсуа полагает, что не стоит. Потому и чувства у него наигранные, неубедительные. Карикатурные по-своему.

Франсуа на редкость разговорчив, но очень осмотрителен. Он много болтает, но никогда не затрагивает важные дела. О своей деятельности он поведает много, и в то же время не поведает совершенно ничего. Скрытность — важное качество для дипломата. Красноречие — ключевая черта политика.

Франсуа любит перемены и не любит торчать на месте. Деятельная жилка в его натуре не позволяет ему сидеть, сложа руки, и эта доля авантюрности помогла ему добиться успехов. На неоправданные риски он не решится, ибо осторожности, даже трусости он не лишен, впрочем, если ходы просчитаны заранее, то почему бы и нет? Ему нравится тешить свое самолюбие удачами. И пока что у него получается.

Франсуа в принципе на редкость тщеславен и горделив. Возможно, в этом кроется своего рода его уязвимость. Как ни удивительно, ранить его легко. Он делает хорошую мину при плохой игре, но внутри мучается от обиды.

У него вообще натура ужасно трепетная, нежная и хрупкая, но скрытая за плотным слоем наигранной веселости. И он бы спрятал ее еще глубже, будь у него возможность, и он спрячет, потому что с возрастом становится все черствее и черствее. Да, он мягок, да, он обходителен, речи его льются как мед, и притворная лесть, и желание угодить… но чувствуется в его манерах неискренность актера.

При всей горячности своего нрава, Франсуа считается себя человеком терпеливым. И если под терпением подразумевается умение выжидать подходящий момент, иногда днями, иногда неделями, то он и не ошибается, он терпелив. И расчетлив, если уж говорить откровенно. Очень редко он делает что-то просто так. У всего должна быть причина.

Франсуа любит роскошь, хотя в средствах он разборчив. И все же он любит и пышность, и лоск, и дороговизну, но еще отлично знает цену богатству, и он отлично понимает, как свое богатство преумножить. Обычно не самым честным путем (впрочем, кого волнует?), надо сказать.

Франсуа любит деньги, и власть, и величие, и чужое восхищение, и все-все-все, чем дорожат люди самовлюбленные и напыщенные, просто не хочет, чтобы об этом знали другие. Своего он добивается, потихоньку, но добивается. Но другим об этом знать не стоит. Пусть лучше думают, что на него можно положиться.

Дополнения:

⊹ ࣪ ˖ Болезнь, от которой страдает Франсуа — синдром чужой руки. Обычно он не идет как самостоятельное отклонение, и является придатком или проявлением других болезней, связанных с нервной системой (в случае Франсуа это было последствием травмы головного мозга, от которой он чудом выжил). Забавно, но факт: эта болезнь также носит название «синдром доктора Стренджлава», по имени персонажа из фильма Кубрика (фильм, к слову, имеет политический подтекст). Помимо конвульсивных движений руки, которые ее обладатель контролировать не в состоянии, болезнь нередко сопровождается приступами эпилепсии.

[spoiler title="   "]

(«Ах, мсье Шуазёль, вас в детстве случайно головой вниз не роняли?»)

//синдром очень редкий, не знаю, сделает ли это его сьюшным….. ай хоуп нет, потому что лол я фишку эту добавила, потому что мне пошутить хотелось («Когда-нибудь он задушит Робеспьера, но будет оправдываться случайными припадками…»)

//чувак детство пережил с Божьей помощью, что ж, на нем это серьезно отразилось

[/spoiler]

⊹ ࣪ ˖ Франсуа свободно выражается на нескольких языках (это очень полезный навык для дипломата).

⊹ ࣪ ˖ У него есть кот, точнее пока еще котенок, турецкой породы по имени Преподобный (Франсуа назвал его так из-за белого пятна у шеи, напоминающего воротнички священников, не сказать, что он сильно уважает духовенство, но это показалось ему забавным).

⊹ ࣪ ˖ Главными его историческими прототипами стали Талейран-Перигор (главным образом из-за постоянного переобувания в своих взглядах) и Эро де Сешель (главным образом из-за шуток про него). Уверена, ему подобных было намного больше, но эти лично мне кажутся самыми яркими. К тому же он вдохновлен в какой-то степени Казановой (точнее его художественным образом).

⊹ ࣪ ˖ Его имя жутко патриотичное (для человека, который продал бы Родину за тысячу франков).

⊹ ࣪ ˖ У бедняжки, помимо прочих бед, началось облысение (к пятидесяти он начнет носить парик, но пока что он об этом не знает).

[spoiler title="     "]

Франсуа прекрасно сочетается с тупыми анекдотами про французскую революцию (я не просто так упомянула, что его прототип Эро де Сешель), хоть и большая часть его деятельности выпала на время позже

Мой личный фаворит вот этот:

Эро де Сешель гуляет в парке Тюильри. Весь нарядный, надушенный, напудренный, в мушках, идет изящной походкой, помахивает тросточкой.

Вдруг из кустов вылезает Колло. Грязный, небритый, злющий. Видит такого красивого Эро, и, естественно, первое желание у него - показать, что такой пышности здесь не рады. Бросился на Эро, хватает за грудки.

-Сешель, ты ж у нас аристократ, да?! Аристократ?!!
Эро - сладким голосом, с самыми благовоспитанными великосветскими интонациями и с любезнейшей улыбкой:
-Что Вы, милостивый государь, отнюдь, такой же <>, как и Вы!

 

Помимо этого Франсуа ассоциируется у меня с этим плейлистом (веселая музыка, мне нравится) (ссылка не хочет вставляться, так что вот так)

 

//youtu.be/XCBwOgTYFAI?si=opgDLTc5184rM036

 

Между прочим, с эстетикой и атмосферой 18 века Франсуа дружит больше, чем с 19 (все же он довольно старомоден, наверное потому... нет, определенно не из-за того, что изначально он задумывался как персонаж из 18 века). Ему пошли бы пышные парики, но он, к сожалению, их время не застал:( а еще ему пошел бы жюстокор... но его он тоже не застал, как печально, мода 19 века такая скучная (хотя ему, наверное, нравится часами сидеть и завязывать платок на шее сотней разных способов)

[/spoiler] 

//возможно, я дополню чем-то позже, но пока что так

Шикарно, превосходно, замечательно, изумительно, где вы были, когда мы проходили это на истории лет сто назад? Я в полном восторге и от персонажа, и от того, как это всё интересно прописано. Одно удовольствие читать, персонаж безусловно принят!. 

@potassiumcyanide

Цитата: mommy's disappointment ♡ от 29.03.2024, 06:44

Фᥲʍᥙ᧘ᥙя, ᥙʍя:

Жаклин Монселе

В᧐ɜρᥲᥴᴛ:

Святые семнадцать вëсен (славный возраст для девицы, скажу я вам; это время, когда молодая особа, подобно умытому росой цветку, лишь начинающему раскрывать лепестки, впервые смотрит на свет новыми глазами, желая жить полной жизнью, без мысли о скоропостижном увядании) 

Внᥱɯн᧐ᥴᴛь:

Хᥲρᥲκᴛᥱρ:

Жаклин - дитя под опекой явно не бедных родителей, никогда не знавшее труда или отказа любому капризу. Да, девушка не может похвастаться терпением, иногда даже усидчивостью. Не самая лучшая черта для девицы на выданье, но, к счастью, не единственная. Из хороших качеств в Жаклин можно заметить неутолимое любопытство и искреннюю любовь к жизни, побуждающие её стремиться к познанию новых ощущений и опыта. Она та ещё кокетка, и девушку часто можно встретить в компании таких же барышень, подверженных моде. Мадмазель Монселе может показаться строптивой при первом знакомстве, но всё это лишь остатки девичьей скромности. Жаклин не глупа, но искренне наивна, что можно узнать благодаря её практически детским рассуждениям, поражающим чистотой юных дум. 

Бᥙ᧐ᴦρᥲɸᥙя:

Фарфоровые куклы в белых рюшах, крем от пирожных на губах и нравоучительные наставления няни - детство Жаклин. Беззаботная пора, проведëнная в компании таких же юных подруг, была наполнена звенящим смехом и бесконечными забавами. В то время, впрочем как и сейчас, девочка знать не знала горя или утрат. 

Но детство прошло, и его сменил не менее радостный период - юность. Балы, чаепития, уроки клавесина и вновь балы... К тому же, последние события отнюдь не опечалили девушку. Да, она не дальновидна. Она живёт моментом, выстукивая каблучками резвый ритм польки, томно отклоняя назад голову во время вальса, кокетливо подбирая подолы во время мазурки и легко обмахиваясь веером в перерывах. Балы, чаепития, уроки клавесина и вновь балы...

Оᥴ᧐δᥱнн᧐ᥴᴛᥙ ᥙ д᧐ᥰ᧐᧘нᥱнᥙя:

✥ её любимые цветы - незабудки

✥ несмотря на пристрастие к танцам, на удивление бездарна в них

✥ вышивает крючком в свободное время

✥ её любимый цвет - белый

✥ мечтает стать оперной дивой, но, кажется, у её маменьки другое мировоззрение

Уᥰ᧐ʍянуᴛь ʍᥱня:

@diyanacoates

Цитата: Diyana | читаю Каменского. от 29.03.2024, 11:49

Цитата: mommy's disappointment ♡ от 29.03.2024, 06:44

Фᥲʍᥙ᧘ᥙя, ᥙʍя:

Жаклин Монселе

В᧐ɜρᥲᥴᴛ:

Святые семнадцать вëсен (славный возраст для девицы, скажу я вам; это время, когда молодая особа, подобно умытому росой цветку, лишь начинающему раскрывать лепестки, впервые смотрит на свет новыми глазами, желая жить полной жизнью, без мысли о скоропостижном увядании) 

Внᥱɯн᧐ᥴᴛь:

Хᥲρᥲκᴛᥱρ:

Жаклин - дитя под опекой явно не бедных родителей, никогда не знавшее труда или отказа любому капризу. Да, девушка не может похвастаться терпением, иногда даже усидчивостью. Не самая лучшая черта для девицы на выданье, но, к счастью, не единственная. Из хороших качеств в Жаклин можно заметить неутолимое любопытство и искреннюю любовь к жизни, побуждающие её стремиться к познанию новых ощущений и опыта. Она та ещё кокетка, и девушку часто можно встретить в компании таких же барышень, подверженных моде. Мадмазель Монселе может показаться строптивой при первом знакомстве, но всё это лишь остатки девичьей скромности. Жаклин не глупа, но искренне наивна, что можно узнать благодаря её практически детским рассуждениям, поражающим чистотой юных дум. 

Бᥙ᧐ᴦρᥲɸᥙя:

Фарфоровые куклы в белых рюшах, крем от пирожных на губах и нравоучительные наставления няни - детство Жаклин. Беззаботная пора, проведëнная в компании таких же юных подруг, была наполнена звенящим смехом и бесконечными забавами. В то время, впрочем как и сейчас, девочка знать не знала горя или утрат. 

Но детство прошло, и его сменил не менее радостный период - юность. Балы, чаепития, уроки клавесина и вновь балы... К тому же, последние события отнюдь не опечалили девушку. Да, она не дальновидна. Она живёт моментом, выстукивая каблучками резвый ритм польки, томно отклоняя назад голову во время вальса, кокетливо подбирая подолы во время мазурки и легко обмахиваясь веером в перерывах. Балы, чаепития, уроки клавесина и вновь балы...

Оᥴ᧐δᥱнн᧐ᥴᴛᥙ ᥙ д᧐ᥰ᧐᧘нᥱнᥙя:

✥ её любимые цветы - незабудки

✥ несмотря на пристрастие к танцам, на удивление бездарна в них

✥ вышивает крючком в свободное время

✥ её любимый цвет - белый

✥ мечтает стать оперной дивой, но, кажется, у её маменьки другое мировоззрение

Уᥰ᧐ʍянуᴛь ʍᥱня:

@diyanacoates 

@theatrekid, очень приятный стиль написания, радует глаз. Персонаж принят, пользуясь случаем, спрошу о судьбе ролевой.

Цитата: lwxfero от 02.04.2024, 00:09

// да начнутся... страстные дебаты, @potassiumcyanide :)

Имя, фамилия: Ланцелот Марсель Шарль де Поластрон [Lancelot Marcel Charles de Polastron]

Возраст: 31 год

Внешность:

[найти подходящую картинку весьма проблематично, поэтому пока лишь буквенное описание]

[вставлю примерные варианты, как только у меня появится возможность]

Ланцелот – человек с внешностью по-своему притягательной. Высокий, бледный, с бесцветными волосами до лопаток, с густыми трепещущими ресницами и тёплыми карими глазами, он похож на ангела. Черты лица у него заострённые, с выраженными скулами (Ланцелот нередко припудривает щеки, чтобы цвет лица был более здоровым). Движения плавные, он любит по-кошачьи прищуривать глаза, одаривать других снисходительной улыбкой, любит жестикулировать и не брезгует излишне роскошной одеждой, достойной роялиста. 

Характер:

Ланцелота можно назвать белой вороной, причем белой буквально. Внешность у него поистине ангельская, а черты лица типично аристократические – точёные, острые. Ланцелот похож на дорогую фарфоровую куклу, сделанную по чьему-то особенному заказу - настолько невинным и безобидным он кажется. Но то, что скрывается за его ликом, вам явно не понравится.

Бывают люди, по внешнему виду которых сразу понятно, какого они характера и чем занимаются по жизни. Ланцелот этому утверждению прямо противоположнен.

Вопреки кажущейся хрупкой внешности, он человек очень твердых убеждений: если он чего-то захочет, он обязательно это получит, и если что-то обещает, обязательно выполнит обещание. Но пустыми обещаниями Ланцелот не разбрасывается, потому что знает себе цену. А если и обещает, то только тому, кто не сможет в будущем оценить, оправдал ли он свою поразительно высокую репутацию. 

Окружение Ланцелота имеет тенденцию сравнивать его с Наполеоном – такой же юный, амбициозный и пылкий. Из него мог бы выйти отличный политический деятель, но Ланцелот предпочитает тихо плести интриги в узких кругах. 

Многие считают, что он очень хитер, хоть и не признают открыто, и это правда – Ланцелот умеет стравливать людей между собой, умеет влиять, давить, прощупывать чужие слабые места, но к себе при этом не позволяет близко подступиться – лишь делает вид, что позволяет людям себя узнать.

Хорошо воспитан, пусть и не блещет дотошными манерами, какими обладают люди из среднего слоя в надежде сойти за представителя аристократии, ведёт себя дружелюбно и непринужденно, чем вызывает большое доверие. Любит польстить, указать собеседнику на его хорошие стороны – вероятно, в попытке разговорить его – ведь почти все люди в той или иной мере любят говорить о своих достижениях и достоинствах.

О Ланцелоте можно сказать, что он хорошо чувствует людей, ощущает их настроение и желания и умеет этой своей способностью пользоваться. Он похож на змею, гипнотизирующую жертву своей ангельской красотой и сладкой речью, пока клыки наливаются смертельным ядом. И достаточно одного точного укуса, чтобы потенциальный соперник был убит, выведен из строя, запуган – Ланцелот крайне осторожен в своих действиях, ведь ошибок допускать он не привык. 

Ланцелот, впрочем, человек совершенно обычный, ведь подобный ему лицемерный лжец и без притягательной экзотической внешности мог родиться где угодно вне зависимости от эпохи. 

Биография: 

Ответвление семьи де Поластрон в 1786 году переживало ощутимый упадок. Почти обедневшее, погрязшее в долгах и столкнувшиееся с тяжёлой болезнью старшего одиннадцатилетнего сына, который не вставал с кровати несколько недель и безутешно бредил в лихорадке, семейство только и делало, что молилось богу о какой-нибудь благодати.

Благодатью был Ланцелот. В более зрелом возрасте он будет задумываться, кто именно и почему отказался у него и оставил маленьким ребенком на крыльце семейного поместья, но придет к мысли, что дело в его выделяющейся внешности, ведь уже в возрасте одного года было заметно, что он альбинос. Волосы у него и сейчас бесцветные, а кожа словно фарфоровая, с бледным румянцем. 

Свое первое имя, нетипичное для представителя французской аристократии, он получил из-за гравировки на броши, которую оставили вместе с ним. Его приемные родители сочли гравировку за имя младенца и посчитали, что назвать пусть и приемного, но ребенка французских аристократов как героя британского эпоса было бы очень забавно. Маленького ребенка на холоде не оставили бы и самые бездушные люди, вне зависимости от их финансового положения или взглядов, хотя, возможно, причина в том, что Ланцелот в детстве очень жалобно плакал – он вообще был ребенком очень капризным. 

Однако подарив одного ребенка, судьба забрала другого: старший сын де Поластрон через неделю умер от лихорадки, оставив в трауре своих родителей и младшего девятилетнего Жерома, принимавшего в воспитании Ланцелота особое участие. 

С началом великой французской революции эта ветвь семьи де Поластрон успела уехать в Англию, где Ланцелот и Жером и провели свое детство вдалеке от кровавой бойни. Не обошлось и без серьезных лишений и трудностей на новом месте, но свое детство Ланцелот может назвать сравнительно мирным. 

Внешне походящим на своих родителей Ланцелот не вырос, но никто не станет отрицать, что на аристократа он очень похож. 

Умение общаться с людьми позволило ему влиться в постреволюционное общество Франции, в которое он вернулся в начале следующего века. Он помнил, где родился, но своей настоящей родиной всегда почитал дождливую серую Англию. А потому и в периоды наполеоновских войн принимал участие в основном на стороне шестой коалиции, работая на Англию в качестве шпиона во Франции. Так и не был разоблачен, но хорошо заработал и наладил связи с обеими сторонами. Его деятельность была осуждена братом и сопровождалась семейной драмой о предательстве родины, но Ланцелот был непреклонен в своих убеждениях, а Жером в попытке облечь брата в предательстве провалился. Ярое стремление перечеркнуть жизнь брата с нажитым местом под солнцем было обусловлено почти забытой обидой девятилетнего Жерома двадцатисемилетней давности: повзрослев, он был убежден, что не будь в семье Ланцелота, его родной брат мог бы остаться в живых. И пусть они ладили поначалу, с возрастом пропасть между неродными членами семьи все расширялась и расширялась; они выросли совершенно разных нравов – ранимый, набожный и честный Жером и лицемерный, эгоистичный и двуличный Ланцелот, не прощавший ножа в спину и продавший жизнь брата за чистую незапятнанную репутацию. С того момента жизнь Жерома начала медленно, но верно идти под откос, и на похоронах в поместье в Англии три года спустя его не отпевали. 

Место под солнцем нашел Ланцелот и в послевоенной Франции, сделавшись небезызвестным деятелем в республиканской партии. Но и роялисты, и республиканцы, не знавшие его во времена войн шестой коалиции, приняли его как своего.

Особенности и дополнения:

*Из-за альбинизма у него проблемы со зрением – Ланцелот дальнозоркий, и чтобы читать ему нужно носить очки. Кроме того, его глаза очень чувствительны к свету. 

*Чувствительны к свету не только глаза, но и кожа – Ланцелот даже летом ходит в почти полностью покрывающей одежде и даже носит перчатки на руках, потому что почти всегда обгорает. Кстати, по причине того, что они создают тень, он любит шляпы.

*Ланцелот отмечает, что пасмурная погода в Англии нравится ему больше, чем погода, типичная для Франции. 

*Любимый цвет костюмов Ланцелота - белый. 

*Несмотря на высокий рост, Ланцелот любит носить невысокие каблуки.

*Формальная принадлежность Ланцелота к Поластронам особенно забавна, потому что Иоланда де Полиньяк (урожденная Поластрон) была яркой представительницей старого режима и ближайшей подругой Марии-Антуанетты, а Ланцелот придерживается скорее республиканских взглядов. 

*Ланцелот неоднократно пытался найти какую-то информацию о своих родителях во Франции или хотя бы предположить, кем они могли быть, но после ряда безуспешных попыток решил, что есть причины не пытаться докопаться до правды.

*Брошь, которую его приемные родители подобрали вместе с ним, до сих пор у него хранится, но он ее никуда не надевает.

Упомянуть: @diyanacoates

Цитата: Diyana | читаю Каменского. от 02.04.2024, 13:26

Цитата: свет несущий от 02.04.2024, 00:09

// да начнутся... страстные дебаты, @potassiumcyanide :)

Имя, фамилия: Ланцелот Марсель Шарль де Поластрон [Lancelot Marcel Charles de Polastron]

Возраст: 31 год

Внешность:

[найти подходящую картинку весьма проблематично, поэтому пока лишь буквенное описание]

[вставлю примерные варианты, как только у меня появится возможность]

Ланцелот – человек с внешностью по-своему притягательной. Высокий, бледный, с бесцветными волосами до лопаток, с густыми трепещущими ресницами и тёплыми карими глазами, он похож на ангела. Черты лица у него заострённые, с выраженными скулами (Ланцелот нередко припудривает щеки, чтобы цвет лица был более здоровым). Движения плавные, он любит по-кошачьи прищуривать глаза, одаривать других снисходительной улыбкой, любит жестикулировать и не брезгует излишне роскошной одеждой, достойной роялиста. 

Характер:

Ланцелота можно назвать белой вороной, причем белой буквально. Внешность у него поистине ангельская, а черты лица типично аристократические – точёные, острые. Ланцелот похож на дорогую фарфоровую куклу, сделанную по чьему-то особенному заказу - настолько невинным и безобидным он кажется. Но то, что скрывается за его ликом, вам явно не понравится.

Бывают люди, по внешнему виду которых сразу понятно, какого они характера и чем занимаются по жизни. Ланцелот этому утверждению прямо противоположнен.

Вопреки кажущейся хрупкой внешности, он человек очень твердых убеждений: если он чего-то захочет, он обязательно это получит, и если что-то обещает, обязательно выполнит обещание. Но пустыми обещаниями Ланцелот не разбрасывается, потому что знает себе цену. А если и обещает, то только тому, кто не сможет в будущем оценить, оправдал ли он свою поразительно высокую репутацию. 

Окружение Ланцелота имеет тенденцию сравнивать его с Наполеоном – такой же юный, амбициозный и пылкий. Из него мог бы выйти отличный политический деятель, но Ланцелот предпочитает тихо плести интриги в узких кругах. 

Многие считают, что он очень хитер, хоть и не признают открыто, и это правда – Ланцелот умеет стравливать людей между собой, умеет влиять, давить, прощупывать чужие слабые места, но к себе при этом не позволяет близко подступиться – лишь делает вид, что позволяет людям себя узнать.

Хорошо воспитан, пусть и не блещет дотошными манерами, какими обладают люди из среднего слоя в надежде сойти за представителя аристократии, ведёт себя дружелюбно и непринужденно, чем вызывает большое доверие. Любит польстить, указать собеседнику на его хорошие стороны – вероятно, в попытке разговорить его – ведь почти все люди в той или иной мере любят говорить о своих достижениях и достоинствах.

О Ланцелоте можно сказать, что он хорошо чувствует людей, ощущает их настроение и желания и умеет этой своей способностью пользоваться. Он похож на змею, гипнотизирующую жертву своей ангельской красотой и сладкой речью, пока клыки наливаются смертельным ядом. И достаточно одного точного укуса, чтобы потенциальный соперник был убит, выведен из строя, запуган – Ланцелот крайне осторожен в своих действиях, ведь ошибок допускать он не привык. 

Ланцелот, впрочем, человек совершенно обычный, ведь подобный ему лицемерный лжец и без притягательной экзотической внешности мог родиться где угодно вне зависимости от эпохи. 

Биография: 

Ответвление семьи де Поластрон в 1786 году переживало ощутимый упадок. Почти обедневшее, погрязшее в долгах и столкнувшиееся с тяжёлой болезнью старшего одиннадцатилетнего сына, который не вставал с кровати несколько недель и безутешно бредил в лихорадке, семейство только и делало, что молилось богу о какой-нибудь благодати.

Благодатью был Ланцелот. В более зрелом возрасте он будет задумываться, кто именно и почему отказался у него и оставил маленьким ребенком на крыльце семейного поместья, но придет к мысли, что дело в его выделяющейся внешности, ведь уже в возрасте одного года было заметно, что он альбинос. Волосы у него и сейчас бесцветные, а кожа словно фарфоровая, с бледным румянцем. 

Свое первое имя, нетипичное для представителя французской аристократии, он получил из-за гравировки на броши, которую оставили вместе с ним. Его приемные родители сочли гравировку за имя младенца и посчитали, что назвать пусть и приемного, но ребенка французских аристократов как героя британского эпоса было бы очень забавно. Маленького ребенка на холоде не оставили бы и самые бездушные люди, вне зависимости от их финансового положения или взглядов, хотя, возможно, причина в том, что Ланцелот в детстве очень жалобно плакал – он вообще был ребенком очень капризным. 

Однако подарив одного ребенка, судьба забрала другого: старший сын де Поластрон через неделю умер от лихорадки, оставив в трауре своих родителей и младшего девятилетнего Жерома, принимавшего в воспитании Ланцелота особое участие. 

С началом великой французской революции эта ветвь семьи де Поластрон успела уехать в Англию, где Ланцелот и Жером и провели свое детство вдалеке от кровавой бойни. Не обошлось и без серьезных лишений и трудностей на новом месте, но свое детство Ланцелот может назвать сравнительно мирным. 

Внешне походящим на своих родителей Ланцелот не вырос, но никто не станет отрицать, что на аристократа он очень похож. 

Умение общаться с людьми позволило ему влиться в постреволюционное общество Франции, в которое он вернулся в начале следующего века. Он помнил, где родился, но своей настоящей родиной всегда почитал дождливую серую Англию. А потому и в периоды наполеоновских войн принимал участие в основном на стороне шестой коалиции, работая на Англию в качестве шпиона во Франции. Так и не был разоблачен, но хорошо заработал и наладил связи с обеими сторонами. Его деятельность была осуждена братом и сопровождалась семейной драмой о предательстве родины, но Ланцелот был непреклонен в своих убеждениях, а Жером в попытке облечь брата в предательстве провалился. Ярое стремление перечеркнуть жизнь брата с нажитым местом под солнцем было обусловлено почти забытой обидой девятилетнего Жерома двадцатисемилетней давности: повзрослев, он был убежден, что не будь в семье Ланцелота, его родной брат мог бы остаться в живых. И пусть они ладили поначалу, с возрастом пропасть между неродными членами семьи все расширялась и расширялась; они выросли совершенно разных нравов – ранимый, набожный и честный Жером и лицемерный, эгоистичный и двуличный Ланцелот, не прощавший ножа в спину и продавший жизнь брата за чистую незапятнанную репутацию. С того момента жизнь Жерома начала медленно, но верно идти под откос, и на похоронах в поместье в Англии три года спустя его не отпевали. 

Место под солнцем нашел Ланцелот и в послевоенной Франции, сделавшись небезызвестным деятелем в республиканской партии. Но и роялисты, и республиканцы, не знавшие его во времена войн шестой коалиции, приняли его как своего.

Особенности и дополнения:

*Из-за альбинизма у него проблемы со зрением – Ланцелот дальнозоркий, и чтобы читать ему нужно носить очки. Кроме того, его глаза очень чувствительны к свету. 

*Чувствительны к свету не только глаза, но и кожа – Ланцелот даже летом ходит в почти полностью покрывающей одежде и даже носит перчатки на руках, потому что почти всегда обгорает. Кстати, по причине того, что они создают тень, он любит шляпы.

*Ланцелот отмечает, что пасмурная погода в Англии нравится ему больше, чем погода, типичная для Франции. 

*Любимый цвет костюмов Ланцелота - белый. 

*Несмотря на высокий рост, Ланцелот любит носить невысокие каблуки.

*Формальная принадлежность Ланцелота к Поластронам особенно забавна, потому что Иоланда де Полиньяк (урожденная Поластрон) была яркой представительницей старого режима и ближайшей подругой Марии-Антуанетты, а Ланцелот придерживается скорее республиканских взглядов. 

*Ланцелот неоднократно пытался найти какую-то информацию о своих родителях во Франции или хотя бы предположить, кем они могли быть, но после ряда безуспешных попыток решил, что есть причины не пытаться докопаться до правды.

*Брошь, которую его приемные родители подобрали вместе с ним, до сих пор у него хранится, но он ее никуда не надевает.

Упомянуть: @diyanacoates

Превосходная анкета, персонаж безусловно принят.

Цитата: mommy's disappointment ♡ от 04.04.2024, 12:25

Цитата: Diyana Coates | Через тернии к звёздам. от 29.03.2024, 11:49

Цитата: mommy's disappointment ♡ от 29.03.2024, 06:44

Фᥲʍᥙ᧘ᥙя, ᥙʍя:

Жаклин Монселе

В᧐ɜρᥲᥴᴛ:

Святые семнадцать вëсен (славный возраст для девицы, скажу я вам; это время, когда молодая особа, подобно умытому росой цветку, лишь начинающему раскрывать лепестки, впервые смотрит на свет новыми глазами, желая жить полной жизнью, без мысли о скоропостижном увядании) 

Внᥱɯн᧐ᥴᴛь:

Хᥲρᥲκᴛᥱρ:

Жаклин - дитя под опекой явно не бедных родителей, никогда не знавшее труда или отказа любому капризу. Да, девушка не может похвастаться терпением, иногда даже усидчивостью. Не самая лучшая черта для девицы на выданье, но, к счастью, не единственная. Из хороших качеств в Жаклин можно заметить неутолимое любопытство и искреннюю любовь к жизни, побуждающие её стремиться к познанию новых ощущений и опыта. Она та ещё кокетка, и девушку часто можно встретить в компании таких же барышень, подверженных моде. Мадмазель Монселе может показаться строптивой при первом знакомстве, но всё это лишь остатки девичьей скромности. Жаклин не глупа, но искренне наивна, что можно узнать благодаря её практически детским рассуждениям, поражающим чистотой юных дум. 

Бᥙ᧐ᴦρᥲɸᥙя:

Фарфоровые куклы в белых рюшах, крем от пирожных на губах и нравоучительные наставления няни - детство Жаклин. Беззаботная пора, проведëнная в компании таких же юных подруг, была наполнена звенящим смехом и бесконечными забавами. В то время, впрочем как и сейчас, девочка знать не знала горя или утрат. 

Но детство прошло, и его сменил не менее радостный период - юность. Балы, чаепития, уроки клавесина и вновь балы... К тому же, последние события отнюдь не опечалили девушку. Да, она не дальновидна. Она живёт моментом, выстукивая каблучками резвый ритм польки, томно отклоняя назад голову во время вальса, кокетливо подбирая подолы во время мазурки и легко обмахиваясь веером в перерывах. Балы, чаепития, уроки клавесина и вновь балы...

Оᥴ᧐δᥱнн᧐ᥴᴛᥙ ᥙ д᧐ᥰ᧐᧘нᥱнᥙя:

✥ её любимые цветы - незабудки

✥ несмотря на пристрастие к танцам, на удивление бездарна в них

✥ вышивает крючком в свободное время

✥ её любимый цвет - белый

✥ мечтает стать оперной дивой, но, кажется, у её маменьки другое мировоззрение

Уᥰ᧐ʍянуᴛь ʍᥱня:

@diyanacoates 

@theatrekid, очень приятный стиль написания, радует глаз. Персонаж принят, пользуясь случаем, спрошу о судьбе ролевой.

/насчёт той ролевой ничего обещать не могу, но попробую возродить