your reminiscence with bungo stray dogs/твое воспоминание с бродячими псами

Сердце города, сердце возлюбленных
Такси остановилось у подножия небоскрёба, который казался гигантским, сверкающим исполином среди остальных зданий. Его стеклянные стены отражали огни Йокогамы, создавая иллюзию сказочного замка. Сердце билось чаще – я ехала к Чуе. Мы вместе уже так долго, что каждый наш вечер – это маленькое чудо, но сегодня… сегодня должно быть особенное.

Лифт с панорамным остеклением плавно взмыл вверх, открывая всё новые и новые захватывающие виды ночного города. Огни порта, словно звёзды, рассыпались по тёмной воде. Когда двери лифта наконец-то открылись, я увидела его.

Чуя стоял у двери своей квартиры, весь светлый, словно сам рассвет прорвался сквозь сумерки. Его рыжие волосы, собранные в хвост, блестели при искусственном освещении, а голубые глаза сияли теплом. На нём был мягкий, уютный халат, и он выглядел… невероятно домашним. В руках он держал букет моих любимых белых лилий.

Квартира поражала меня ещё больше, чем вид из лифта. Всё было продумано до мелочей – изысканная мебель, мягкий свет, и, конечно же, панорамное окно, открывающее потрясающий вид на ночной город. На кухонной стойке стояли тарелки с едой, а рядом – стаканы с напитками. Чуя, как всегда, позаботился обо всём.

Вечер прошёл в тихой, уютной атмосфере. Мы ели, пили вино, и Чуя рассказывал о том, как ему нравится Йокогама. О том, как он любит гулять по ночным улицам, чувствуя прохладу ветра и слушая шепот волн.

— Мне нравится наблюдать за огнями порта, — сказал он, его голос был тихим, спокойным. — Они словно звёзды, только ближе.

Я улыбнулась, положив руку ему на руку. — А мне нравится наблюдать за тобой, — прошептала я, заигрывая.

Его улыбка стала шире. Он наклонился. Его глаза, близко к моим, засияли ещё ярче. И в следующий момент он уже щекотал меня, прижимая к мягкой кровати. Смех лился из меня нескончаемым потоком. Мы валялись, смеясь, как дети, пока не успокоились, утопая в мягких объятиях друг друга.

Потом, обнявшись, мы лежали на большой кровати, наблюдая за ночным городом. Огни Йокогамы, отражаясь в его глазах, казались ещё ярче. В этот момент, в окружении мягкого света и нежного тепла, я почувствовала себя самой счастливой на свете. Чуя, мой Чуя, был рядом, и это было всё, что мне нужно. Этот вечер, этот вид, этот человек… это воспоминание я буду хранить в своём сердце навсегда.

Встреча в темноте
Дождь хлестал по лицу, превращая мир в размытое серое пятно. Ветер, словно разъярённый зверь, вырвал мой зонт, выворачивая его наизнанку. Я бежала, но ноги скользили по мокрому асфальту, и я поняла, что не успею добраться до дома до темноты. В этом районе, да ещё и в такую погоду… мысль о возможной опасности заставила меня остановиться. Я опустила голову, пыталась отдышаться, вода ручьями стекала с моих волос, промокая одежду насквозь. И вдруг… дождь прекратился. Я подняла голову, ожидая увидеть просвет в тучах, но вместо этого увидела его. Юноша, стройный, бледный, в длинной, многослойной рубашке и чёрном пальто, держал мой зонт. Его лицо было скрыто в тени, но я заметила, как его брови чуть приподнялись, словно в удивлении. Он молчал, его фигура казалась хрупкой, почти невесомой под этим безумным ливнем. Сначала я просто остолбенела. Потом, смутившись, пробормотала благодарность. Он не ответил, продолжая смотреть на меня. Его взгляд был… странным. Не холодным, не враждебным, а каким-то… сосредоточенным, внимательным. Спустя минуту неловкого молчания я осмелилась спросить:
— Мы… мы знакомы?
Он коротко мотнул головой. Молчание повисло в воздухе, прерываемое лишь шумом дождя, усилившимся где-то вдали. Он процедил сквозь зубы:
— Нет. Но.. мне показалось.. будто я тебя знаю.
Спустя ещё минуту неловкого молчания он буркнул:
— Пошли.
Я растерялась. Такое же чувство, странное ощущение узнавания, овладело и мной.
— Совсем стемнело, — отрывисто бросил он. — Я тебя провожу.
Я хотела было отказаться, но он, словно почувствовав мой протест, сделал лицо ещё более серьёзным, и сказал так, что я не посмела возразить:
— Это не обсуждается.
Всю дорогу он молчал, отвечая на мои попытки завязать разговор короткими, резкими фразами, если вообще отвечал. Я пыталась узнать его имя, но он лишь хмурился. Только когда мы подошли к моему дому, он, как старший брат, строго сказал:
— В такую погоду, в такое время осмеливаешься шляться в одиночку? Неужто поверила в себя, что сможешь убежать от жалких ничтожеств, которые так и ждут, пока какое нибудь наивное дитя как ты решит прогуляться в такое время?
Я не успела ничего возразить, как он развернулся и пошёл прочь. Но, увидев, что его пальто промокло насквозь, я не выдержала:
— Подождите! Зайдите на чай, вы же промокнете!
Он остановился. Помешкав, медленно повернулся, взгляд его был тяжёлым. Затем, едва заметно кивнув, пробормотал:
— Нет, не смогу… работа… Но…приду.
И ушёл, оставив меня в недоумении и со странным, приятным чувством тепла в груди. Я долго стояла у двери, наблюдая, как он удаляется в темноту. Его имя я узнала гораздо позже. Рюноскэ Акутагава. А тогда, в тот ливень, я просто знала, что эта встреча… не случайна. Спустя долгое время нашего общения он объяснил, что в тот момент я напомнила ему его сестру, требующую защиты и поддержки. И в этом, наверное, и заключалась та неуловимая связь, которую я почувствовала тогда, под холодным, серым небом Йокогамы.

+3))