Трансформеры: Новая Эра (Under the Shaula's light)
Например - Хватит ему антенны на палец накручивать! (Что-то среднее между вешать лапшу на уши и обвести вокруг пальца).
К тому же это место - было всего лишь служебной квартой Флейка над клиникой, а его семья жила в другом раене, в чисто жилом корпусе. Вернее, жила там на постоянной основе только дани, а брат и Лайтфлейк приходили навещать и оставались на свободные дни. Сам Лайтфлейк жил здесь, не оставляя своих подопечных и работу надолго, а Файрфлейк в казарме своего отряда. Он настолько привык к своей команде, что несмотря на возможность снова жить дома не стал покидать уклада жизни, что уже сформировался.
Здесь царила тишина с блеклой подсветкой и мерным жужжанием приборов, едва различимым. Лайтфлейк предложил Талосу сесть на что-то вроде скамейки-дивана с подлокотниками по бокам. - Да, я лишь гость - спокойно произнес стражник. Лайтфлейк провентелировал. Да, Талос, как ни жаль, прав... Но и окружать излишней хлопотливостью и попытками влезть в его жизнь Флейк друга не хотел, понимал, нужно иметь уважение. Впрочем, организовать кров и тишину было в его компетенции и медик уже считал, что это неплохо. Лайт взял два куба с энергоном, стоя спиной к Талосу, затем вновь повернулся. - Ничего, - через некоторое время ответил он - Когда-нибудь твои сослуживцы, и я, там может быть, - последовала пауза, Лайтфлейк прихватил с консоли какой-то маленький прибор - придем уже к тебе в гости. - Секунду назад Лайтфлейк в это не верил. Но приступ абсолютно ненавязчивой пророческий мудрости заставил его самого знать этот факт наверняка. Вот просто из интуитивного жизненного опыта. Но его слова, такие тихие, простые не имели претензии на истину, были столь аккуратны и ненавязчивы, лишь легкая и простецкая бодрость и уверенность.
Он поставил кубы перед Талосом на стол, поправил их зачем-то, хотел было присесть, но опять подошел к приборам, большому дисплею на стене. Тонкими пальцами средней длинны он нажимал на сенсорные кнопки, смотря и сохраняя несколько каких-то таблиц с показателями. Затем вывел на дисплей изображение с камер наблюдения на первом этаже - зал ремонта, палата, несколько ботов лежат на подставках, приборы мигают, всю картину видно сверху. Лайтфлейк выдвинул визор на глаза, внимательно еще раз на все посмотрел. Внизу виднелся какой-то бот синей окраски, за ним еще один - крупный, фиолетово-сине-светло-красный, крупный, в какой-то странной позе, рядом с ним - фемка.... Да, возможно Талосу изображение на экране было видно эпизодически, но возможно достаточно чтобы их всех разглядеть мельком. Фемка была точеной фигуры, но тоже в несколько не естественном положении, напряженные манипуляторы. Лицо видно было лишь в общих чертах... За ней в ряду маленький спарк. Все отключены. Лайтфлейк посмотрел и записал еще какие-то показатели, вставил клбчик-прибор в компьютер, оставил прямой эфир с камеры в углу дисплея, затем убрал прозрачно-желтый визор и уже спокойно вернулся к другу.
- Видишь, тоже сторожить приходится. И, что характерно, тоже тихо.... - Лайтфлейк имел ввиду архив и общие черты с ним - Хотя лучше бы вели себя громко. - он начал открывать куб, сев напротив Талоса. Может он чего расскажет, может еще что.
До некоторых пор, Талос не видел смысла что-либо ещё говорить. Просто молча, занял предложенное ему место за столом. Но всё же посчитал нужным дать ответ на обращённые к нему слова.
– Всё возможно, – не стал он отрицать вероятность такого развития событий в будущем. Хотя и сам понятия не имеет, когда это время настанет и ради кого придёт необходимость, наконец, взять и обустроить действительно уютное жильё. – Например, если захочу с кем-нибудь вступить в узы искр, – В этом весь Тал: другим всё, а себе ничего.
Было во всём этом и ещё кое-что, чего страж озвучивать уже не стал. Он полагал, что прошлое всё-таки до сих пор держит его в цепких объятиях липкого страха. У него уже были дом и семья в прошлом. Но всё это перестало существовать, нанеся такую рану, которая доступна для исцеления лишь одному врачу: времени, да и то осадок всё равно останется. Теперь, с мрачными мыслями о возможном повторении того ужаса, несколько тяжело вновь всё это заиметь. Тем не менее, на фемке, в ряде пациентов Лайтфлейка, фокусировал взгляд больше, чем на остальных.
«Это она?», – как понял бот, именно с ней он решил помочь Лайту.
– И всё-таки, хорошо, когда есть, что сторожить, – Талос конечно понимал, что его разум занимают далеко не радостные воспоминания, и что это не лучшая тема для разговора. Но когда молчать нельзя, он говорит. Разумеется, это был намёк на тот период, когда не осталось ничего, что можно было бы охранять. Когда пришлось покинуть Кибертрон. – Примерно так же я думал, присоединяясь к борьбе Автоботов. Пока ещё было что охранять, – невесело добавил Тал.
– Я был очень рад найти тебя тогда, во всей той суматохе, – решил Талос озвучить и положительные стороны тех тяжёлых времён. – Понимаю, причина, по которой мы в итоге оказались на одном корабле, совсем не радостная, – начал он вспоминать, как Десептиконы мешали эвакуироваться, подбивая корабли уже в космосе. По итогу всё выжившие остались на единственном уцелевшем корабле из той эскадры. Ни одного командира среди выживших не оказалось, а связь не работала, так как и этот корабль был повреждён. Но его ещё можно было привести в порядок. Тал тогда честно всем признался, что никогда не стремился к подобным вещам, как командование кем-либо и был всего лишь охранником. (Он не всегда охранял только архив, некоторые места всё-таки уничтожались Десептиконами, так что место работы периодически сменялось). Что он не был на передовой. Но, в критический момент, взял ситуацию в свои руки. Тем не менее, назвал это охраной корабля и всех тех, кто на нём. Вот так, временно ещё побыл неофициальным командиром, став для всех, кто там был, опорой и поддержкой. Но всё равно никогда не ставил себя вровень с командирами официальными.
Если да, будет гораздо легче разыграть и понимать сюжет с Талосом, Лайтфлейком и Гестией.
- Бальзам на врачебные антенны! - уверенно подметил Лайтфлейк. Ему определенно нравился этот спокойный, но в общем то смелый и оптимистичный настрой Талоса, раз он расщедрился таким предположением на свет уз искр. Это уже очень многого стоит, особенно для Лайта. (Сам доктор в подобных делах был крайне аморфен по жизни и неуклюж). И потому не заметил, как Талос на доли секунды задержал взгляд. - Может быть... - уже более спокойно ответил Флейк. Такая личная и сложная штука... Может когда-нибудь, дальше врач сегодня мыслить об этом был не способен.
Слова Талоса, про есть что сторожить так и как и очень часто идеально дополняли и заканчивали очередную фразу Лайтфлейка. «Хорошо, когда есть что сторожить... » еще многие войны будет изредка всплывать в голове. - А я был раз ухватиться за монолит.... - с иронией и признанием заслуг друга добавил Флейк. Еще бы! Когда судьба опять столкнула их лбами, Талос оказался надежнейшей опорой для всех объединенных тем несчастьем. Лайтфлейка тогда вырубили в какой-то мелкой стычке, и они с товарищами потеряли друг друга. Очнулся - а вокруг все гремит и полыхает. Пытался связаться со своими - да тщетно, так несколько циклов и проболтался, пока из выживших не осталась лишь будущая команда и они вместе не оседлали тот корабль. Ужас врача был похож на отчаяние Жака Паганеля, который понял что он плывет в Южную Америку, а не Индию. И колесник впал в такуюже беспомощную растерянность и ступор. Тонкими лезвиями, он, конечно, размахивал, но что делать вцелом в обрушившихся событиях не понимал совершенно. Да, не он один.
А Талос вдруг проявил до того дня неясные стороны своей искры. И этим, многие уверены, всех спас. Он яростно охранял этот корабль, словно последний ковчег. И смог построить практически всех оказавшихся на нем в сложенную команду. Не только Талос, конечно, но и обстоятельства, но роль его громкого слова потяжеловеснее будет.
Экстренная стыковка, срочная эвакуация с горящего корабля последних нескольких выживших, преследование, спасение от погони и долгие недели постепенной починки корабля вспоминались напряженной, как пружина, неотрывной круговертью. Мало кому было принципиально, кем работал Талос - он взялся за дело и сделал его отменно. Командиром быть не хотел, но как пришлось стал очень способным офицером. Ни тверже, ни решительнее стража тогда не нашлось. - Как последнего деса ты подстрелил... - вспомнил Лайтфлейк. Быстро Талос сообразил, как отстреливаться, и маленькому вражескому челноку досталось по заслугам. А дальше - полная неизвестность - ни связи, ни информации, быть может они - последние автоботы.
Хотя улыбка у Талоса вышла едва различимой и даже несколько усталой, но его в некоторой мере повеселила реакция Лайтфлейка на откровение по поводу его сокровенного желания. Правда, пока всё это было лишь в теории. Страж ещё не нашёл с кем мог бы это сделать. И времени у него не так много, чтобы специально искать. А встретить случайно? Такое ему казалось сказкой. Тем не менее, надежда и не думала угасать. Кто-то наверняка бы сказал, что это нелогично. Но сколь бы иррациональными порой не казались чувства, ими не стоит пренебрегать. Кроме того, чувства ему не мешали вычленить главное из происходящего (или когда-то произошедшего) и сказать лишь что-то ёмкоё и чёткое по теме.
– Как бы то ни было ужасно, такие вещи проверяют нас на прочность и раскрывают в нас скрытый потенциал, – уже давно пришёл к такому выводу Тал. Озвучив его, он, наконец, приступил к поглощению энергона.
Охранник сам от себя тогда не ожидал такого рвения. Не все из присутствующих были ему близки. Так что, вряд ли это произошло из-за желания защитить близких. Как ему казалось, и кажется до сих пор, если бы эвакуация прошла гладко, то не пришлось бы узнать о своём скрытом потенциале. Даже в этом он умудрился найти что-то положительное.
– Полагаю, мои потери немного закалили меня, – продолжал вспоминать белый бот.
Когда он остался один, если не считать Лайта, которому до сих пор безмерно благодарен за спасение. Но потом они работали в разных местах и очень много работали, потому шанс вновь увидеться был невелик, и на это просто не было времени. Одна потеря очевидна для Флейка. А о других несложно догадаться, как казалось стражу. После того как он не уберёг свою семью, стал более рьяно защищать всё, куда назначат. И всё же из-за нападений десептиконов порой охраняемый объект мог быть потерян. Это всё наслаивалось, и каждый раз Талос приближался к отчаянью, как ему тогда казалось. Мех никак внешне этого не проявлял, но даже он был подавлен тем, что охранять стало нечего, и появилась необходимость покинуть родную планету, возможно, навсегда. Наверное, он так и не вышел бы из своих мрачных дум, если бы корабль не тряхнуло, как следует. В тот момент до него вдруг дошло: «Ещё есть что охранять – этот корабль!» И в нём откуда-то взялись такие недюжинные силы и самоотдача, словно для последнего рывка перед финишем, от которого ещё зависит, придёшь ли ты первым. К тому же, когда он понял, что ближайшие офицеры и связь с кем-либо потеряны, ощутил себя как никогда сильно прижатым к стенке и пришёл к чёткому осознанию, которое решил озвучить и сейчас (хотя тогда говорил в настоящем времени и с большим восклицанием):
– Это был последний рубеж, отступать было некуда, – Талос просто не мог позволить себе сдаться и потерять последнее, что у них осталось. Возможно, именно эти слова сумели тогда отрезвить тех, кто был в большей степени подвержен панике и отчаянью, и сплотить всех выживших.
// А что, очень даже в духе именно этого мультсериала бы звучало такое название игры... Трансформеры Прайм: Последний Рубеж.
- На прочность... Или верткость. - согласился Флейк одновременно имея ввиду что иногда опасные ситуации пробуждают в ботах невероятную изворотливость вместо прямой храбрости. И одновременно его «верткость» в этой фразе была практически равна слову «стойкость». Казалось бы - титаноподобный страж мог бы быть весьма холоден, но его оптимизм и умение во всем увидеть позитивную черту или принесенную пользу считались Лайтфлейком, да и вообще их командой одной ценных и лучших черт автобота.
- Последний оплот, чтоб защитить, последняя искра, чтоб спасти» - Лайтфлейк хоть отключи не помнил, кто первый это произнес. Талос тогда сел за штурвал полууправляемого корабля эвакуации и отстреливался. А Лайтфлейк, едва превратив тронутые чужим энергоном в битве мечи обратно в руки принялся спасать раненого беженца. Каждый стремглав побежал охранять свой последний рубеж, понимая, что в жизни другого им скорее всего уже не представится. Талос тогда был на грани бездны. Каждая сданная крепость откалывала осколок от его искры. И оказавшись там из разьяренного стража он тогда не погас до конца, а превратился в воина. Настоящего, почувствовавшего что значит защищать не доверенное ему, а просто то и тех, кто рядом. Лайтфлейк в тот осени окончательно вылез из кокона и из «жука-искровика» сделался полевым медиком, хирургом и ремонтником, у которого в отличие от первого нет времени на схемы и планы. - Так закаляется сталь.... Страшнее, когда закаляется живое серебро. - Лайт был уверен, что даже оно закалено у друга. (Живое серебро - материал что позволяет трансформерам пользоваться мимикой лица, относительно другого металла чувствителен). Естественно, не стоит много дум понять, что это вроде метафоры. Если битвы закаляют сталь, заставляя ботов видеть беды не близких им сородичей, то то, что произошло с талоном закаляется самую живую часть металла, самую нежную - когда что-то случалось с теми, кто боту дорог.
Последний рубеж... Эти слова тогда сподвигли всю команду на отчаянный сильный рывок. Каждый счел это своим личным финишем, крепостью, границей за которой у всех стоял свой личный Иакон (столица). Ведь отступи они потеряли бы не только возможно жизнь - но и то, за что каждый из них горел - Талос - свой последний объект охраны и защиты, Лайтфлейк не сумел бы спасти послелеюб искру, и так много у кого. Талос умел найти слова в критический миг а главное - придать им твердый и несомненный оттенок что заставлял к этим словам прислушиваться. Многие из их команды уже задолго после этого случая называли так этот корабль «Последним Рубежом».
– «Чтобы всех воедино собрать и единой судьбою сковать», – дополнил Талос слова друга, так же как и он, не сумев откопать в памяти источник этой информации (этих слов), ответить себе на вопрос: «кто сказал это первым?»
Он об этом прежде почти не задумывался. Ну, или, по крайней мере, долго на этих мыслях не сосредотачивался. Но сейчас, после слов Лайтфлейка о живом серебре, он вновь подумал, что со временем... Нет, не обеднела его мимика. Эмоции никогда не отображались на его лице излишне ярко. Скорее, могли остаться еле заметные следы, свидетельствующие о непростых испытаниях прошлого.
«Ну, а кому тогда было легко?» - столь простой вопрос к самому себе, как всегда, успокаивал Тала. Это сработало и сейчас.
– Но даже это не так плохо. Хуже всего окончательно «сломаться», – в эти слова, как и во многие другие, страж так же вложил куда больше смысла, чем кто-то малознакомый мог подумать поначалу. Он всё ещё вспоминал, как близок был к этому, чем бы стал, если бы не прошёл проверку на прочность. Здесь его бы точно сейчас не было. Талос в то время (да и некоторые до сих пор не отошли) наблюдал у многих такое: полную потерю смысла существования, полную пустоту в оптике, слабость воли и, как следствие, слабость тела и отказ от дальнейшей борьбы. А потом, сдавшиеся и ослабшие искрой трансформеры, становились лёгкой мишенью для врагов. И что самое страшное, ничего не имели против своей гибели.
В связи со всеми этими мрачными мыслями он думал, не в таком ли состоянии пациентка Лайтфлейка, с которой вызвался помочь. И действительно ли её можно реабилитировать, если всё так и есть. Тал слышал, что на это нужно время, а тогда времени, чтобы лично в этом убедиться у него не было. То есть, с одной стороны печальная ситуация. А с другой стороны, если всё пройдёт успешно (во что он готов полностью вложиться), это будет благом.
Помнит... Доктор и не сомневался. Какое старое стихотворение они стихийно и неосознанно перестали тогда оставалось неясным. Лайт любил поэзию и в юности много читал подобного, а Талос был классически в наилучшим смысле образован и воспитан и подхватил. Если бы они знали, что все так и случится - эти слова показались бы каким-то заклинанием.
Флейк заметил секундное раздумье Талоса после слов о серебре. Немудрено.. Быть может в его жизни были связанные с этим трудные моменты, но сейчас он думает о чем-то другом. Не совсем тягостное, скорее о требующей размышления новой теме, выводе. О чем конкретно Тал подумал и какой вывод возможно пытался сделать было загадкой, но общий фон врач уловил. Живое серебро у Тала было крепкое, монолитное, глубоким слоем покрывающее все системы фейсплейта. И все же несколько неярких шрамов осталось даже на таком. Лицевую пластину менять из-за них не стоило бы трудоемкости и времязатратности мероприятия, так что они оставались напоминанием жизненных событий воина.
Сам Лайт на мимику был весьма богат, хоть и не экспрессивен. Скорее основным его невербальным языком были большие глаза.
Слово ломаются значило очень много. И Лайтфлейк очень хорошо понимал, что имел ввиду друг. Сразу во всех нескольких смыслах. Во-первых это физический дизактив, которому врач упорно противостоял, и помнил наизусть каждый свой горький проигрышь в этой битве. Но что в той фразе важнее, во-вторых, это когда закаленный, раскаленный до красна и до бела металл не выдерживает и раскалывается. Плавится, теряет свою форму и предназначение. Талос был твердо прав. - Не все подлежит починке. - признание этого факта в прошлом далось доктору нелегко, но терпимо, он сумел это пережить. - Но мы здесь, чтобы пытаться. - Да, некоторые специально искали себе опасные задания. Но не из безудержной храбрости разрушителя, из отсутствия желания, ощущения панической тоски или опостылости. - Все у нас получится. Сохранили команду и теперь... Прорвемся. - Лайтфлейк старался верить. Он ненадолго припал к кубу, затем концами тонких пальцев в конце этой фразы дотронулся до мощной кисти Талоса. Вдруг, что-то звякнуло, быстро, коротко, легко. Доктор спокойно (но Талос, знавший Флейка много лет мог заметить нахлынувшую скрытую усталость в этот момент) взял датапад и уставился на экран. И вдруг усмехнулся, явно увидел не то, что ожидал секунду назад, послав в космос жалобу на судьбу, что ему не дают спокойно отдохнуть и посидеть с другом. А здесь... Он поднял взгляд на Талоса. - Дани наконец-то ответила, вернулась уже. Ты давно слышал спаркские колыбельные? - с рассеянной иронией спросил доктор. - Я ее днем спросил, чем она успокаивала нас с Файром, она вот, прислала. Буду учить! - так же несколько опешив, но уже собравшись с мыслями ответил автоботов и усмехнулся. Внутри промелькнуло воспоминания далекого и такого близкого спаркства, их миссии на земле.
Морально Талос был готов вот так провести с лучшим другом хоть всю ночь напролёт. Но физически нуждался в отдыхе. Кроме того, понимал, что завтра ему понадобятся силы и вообще на свежий процессор лучше думается. Из-за полученных ранее объяснений, он пришёл к выводу, что от него может потребоваться, как минимум терпение и здравость рассудка. Но поделиться всем наболевшим, по его мнению, лучше сейчас, чтобы спокойно перейти в спящий режим до самого утра. Так что, он мысленно сказал себе: «Ладно, ещё немного».
– По ощущениям – вечность назад, – ответил он про колыбельные, с едва заметным налётом светлой грусти. Хотя тут ответ, судя по всему, был необязателен. Ну а вообще, эти речи о спаркстве напомнили ему и о человеческих детях, которые помогали команде Прайма на Земле. Разговор и так шёл в этом направлении, так что бот решил этому не препятствовать и лишь сильнее развить тему.
– Хорошо, со временем нам удалось наладить связь и выяснить, что мы не последние автоботы. Не знаю, чтобы мы делали одни, – страж опять говорил в положительном ключе о вещах, которые не прошли без проблем. Но если бы кто-то подумал, что мех эти самые проблемы игнорирует или не осознаёт, тот бы однозначно ошибся. На деле он прекрасно помнил, что из-за его идеи полететь на Землю для встречи с товарищами по фракции (хотя они тогда ещё видели только сигналы и не знали, что там именно Прайм), они попались десептиконам. Вполне вероятно, он бы не простил себе, окажись это просто ловушкой. Но товарищи действительно оказались там, и ещё какие – команда Прайма. И выручили их.
Лайтфлейк улыбнулся краем рта. Да, их спаркство кажется было так давно, что многого, что было важным, кажется уже и не помнишь. И до войны-то, Талос уже давно перешагнул эту эпоху своей жизни, а сейчас смотрел в воспоминания с огромного расстояния прошедших с тех пор ворн. Флейк допил куб и нажал какие-то кнопки на стенке, переводы все системы блока в ночной режим. Сам он тоже изрядно утомился, рано встал сегодня, вернее уже вчера, но эта усталость в спокойствии и привычной теплой компании была даже приятной.
- Что, что... Прибились бы к какой-нибудь залежи, может шахте и жили там, как племя джанктиконов. Те, конечно, кто остался бы жить - в таком малом составе идти против конов - последний трек, но врятли бы кого из наших это остановило. - В Лайтфлейке проснулся врач-прагматик, но от явственно но представления картины он стал еще Ольге радоваться тому, что они все-таки не остались одни. Эти слова, несмотря на саркастично-грустнвй спокойный тон, даже сатирический, являлись подкреплением слов Талоса - ведь кому бы хотелось во ловить такую судьбу. - Да... Хорошо что команда Оптимуса там оказалась. Вместе, вдвоем, втроем как-то всегда задорнее. Знаешь, что кто-то там еще теплится, и сам потихоньку стараешься. И люди... Кажется они к тебе прониклись. - Последнюю фразу Лайт произносил уже без светлой иронии, совершенно серьезно. Несмотря на характер Талоса у доктора создалось впечатление что коренная живность искренне уважала стражника (естественно те несколько представителей аборигенов земли, которые его имели честь знать). Автобот облокотился на стенку, на несколько мгновений прикрыл оптику и снова зажег свой невероятно добро-хитрюжный забавный прищур.
– Это точно, – прозвучал так часто встречаемый в речи Талоса ёмкий и лаконичный ответ сразу на всё. Это относилось как к словам о том, что никто из них не сдался бы без борьбы, так и к тому, что конечно вместе лучше, чем одним. По поводу второй темы он даже добавил вывод, к которому пришёл уже давно, но не был уверен, озвучивал ли его ранее:
– Кто бы насколько не был силён, могуществен и единоличен, есть вещи, с которыми никому не пожелаешь справляться в одиночку.
Ну а с людьми вообще была отдельная история. Вспоминая один случай, Тал даже слегка усмехнулся. Он подумал о девочке, которой не нравились уроки истории и, как и многим другим, при первой встрече Талос показался скучным. Таков уж этот белый бот для тех, кто его плохо знает. Лишь те немногие, кому он когда-либо открывался, понимали его многогранную истинную суть. Тем не менее, услышав, что он был лишь охранником, и, вспомнив, что где-то слышала такое имя, та девочка на какой-то момент заинтересовалась тем, что на Земле называется «Мифы древней Греции». Как ему стало ясно к тому моменту, не все мифы людей являются лишь выдумкой. Просто у людей быстро сменяются поколения, история искажается и со временем многое оказывается погребено глубоко под слоями почвы. Так что по итогу и не узнать, что видели и знали люди древности. Порой кажется, куда больше современных людей. В общем, её увлекли не все «Мифы древней Греции», а лишь один персонаж – его тёска. Некоторые сходства поразили не только девочку, но и его самого. В том мифе говорилось о страже, созданном для охраны и защиты Земного острова Крит. А внешне он описывался как медный гигант. Там присутствовала ещё масса описаний, явно отсылающих к какому-нибудь кибертронцу. Правда мифологический Талос иногда изображался с крыльями, что свидетельствует о приписываемом ему свойстве полёта. А смерть героя мифов описывалась как истекание жидким металлом, что навело Тала на мысли о повреждениях, влекущих за собой потерю энергона.
– Ладно, думаю нам пора на боковую, – произнёс трансформер, как только вернулся в реальность. – Где мне расположиться? – Уточнил он у друга.
✔ Имя персонажа Хитспроут (heathspraut - росток пустоши, но так же и вересковый росток), Джемми.
(От gems, gem - драгоценный камень, драгоценность, сокровище).
Так же иногда произносится как Хивспроут и Хизспроут, или даже Хезспроут.
: ✔ Его примерный возраст (не нужно точности, просто, например, юный(ая), студент, молодой, очень зрелый(ая)): Спарклинг. Уже умеет говорить, читать и считать и может какое-то время заботиться о себе сам, но еще очень мал. На человеческий в раене 6-9 лет.
✔ Внешность (описанием, тогда важны цвета, или картинкой, как вам удобно):
Хитспраут среднего роста для своего возраста, крепкий, но легко сложенный спарк. В себе он сочетает светло-серый оттенок, и светлый нежно-сиреневый с легкими вставками белого и парой светлых кофейных (молочно-шоколадных) деталей. Кем он будет - еще неясно, ведь один из его альф - колесник, а другой - крылатый и Хитспроут теоретически унаследовал предрасположенность к обоим видам. Имеет короткие подобия антенн, не выдающихся от шлема, светлого оттенка, почти незаметные надлинзовые щитки (брови) большие темно-голубые глаза.
✔ Альтформа (во что трансформируется):
✔ Биография, история персонажа (чем подробней тем лучше, но не критично):