Wizarding World 𓇻 RP
Халгримм бледно улыбнулся тому, как схожи оказались их с Анной мировоззрения. Конечно, хотелось бы ему считать, что победителей не судят, но умом он понимал, что с социальной точки зрения наказание иногда должен понести даже тот, кто совершил мелкое преступление во имя закона. Иначе все посчитали бы себя безнаказанными, безгрешными, иначе бы все считали, что мелкими нарушениями можно пренебречь в пользу больших и ужасных. Но мелкие нарушения скапливаются, как плесень, разрастаются и поражают общество так же, как другие, большие. А любой человек знает, что продукт, пораженный плесенью, уже негоден.
А иногда требовалось осудить невиновного – или виновного в меньшем грехе, но виновного все равно. И тут речь шла не о справедливости, скорее о торжестве закона. А ведь справедливость и торжество закона – не одно и то же. Иногда нужно продемонстрировать это торжество, чтобы показать, что закон бдит, что справедливость есть. Есть даже там, где ее на самом деле нет.
Собственно, быть вызванным на ковер ему, равно как и любому другому нормальному человеку, не нравилось, но он понимал необходимость этой меры и понимал злость начальников. И понимал, что иногда должен был понести наказание. Ради того, чтобы плесень не разраслась. Но из-за того, что официальное наказание он нес не всегда, это привело к тому, к чему привело – ему пришлось лишиться той, которую он любил больше всего на свете, потому что часть их совместной жизни уже оказалась невольно затронута этой плесенью. А когда плесень затрагивает даже часть семейной жизни, семейная жизнь уже приходит в негодность.
– Вы учились в США? – удивился Халгримм. – В Ильверморни? – для уверенности уточнил он – Анна совсем не походила на американку.
– Я знаю того, кто может его для нас приготовить. Но вы должны учесть, что и это будет... – он задумался, как бы сформулировать наиболее мягко. – За спиной у начальства, – он приподнял уголки губ. – Хотя, как я вижу, вас это перспектива совершенно не страшит.
Он подумал об Аврелии. О том, что могло бы заставить его так поосторожничать. Он задумался, что мало кто в МАКУСА имел над ним много власти. Но когда ты был политиком такого уровня, на твои действия влияли не столько отдельные личности, сколько резонанс народных масс. Не идея, а ее реализация смутили Аврелия. Он сказал ему так, как говорят все люди вроде него, что он боится отклика общественности. А почему он, прежде популярный и любимый большинством политических обозревателей, боится отклика общественности?
– Можно выбрать знакомых между собой заключённых, которые скоро выходят, – рассудил вслух Халгримм. – В подполье соврать, что вышли по условно-досрочному... Я не думаю, что что-то может пойти не так, – он снова потёр подбородок.
Абигаил почувствовала, как её внутренний узелок расслабленно развалился на множество тонких, как паутина, ниточек: о ней не наводили справки или, как минимум, не говорили её коллеге. Хотя что бы они могли вычитать там, кроме общей информации? Мало кто обращал внимание на большой перерыв, да и правда — это когда она говорит своё, а ложь так и остаётся ложью. Она уже не помнила, кому именно на ходу давала, отличные от общего мифа, детали.
—Моя биография не самая интересная часть меня,— девушка приподняла брови, как бы обдумывая что-то. Да, прозвучало это двояко — пошло, но она вовсе не ожидала этого, поэтому поспешила продолжить: —Прошлое пусть и является частью нас, но лучше смотреть и анализировать то, какой эффект оно произвел,— она задумчиво пригладила прядь за ухом. —Я с одиннадцати проживала Америке, поэтому, да, закончила Ильвермони. Акцент исправляла когда-то, но слишком давно не практиковала.
Пусть внешне это не отразилось, да и Мур сама не осознала этого, но где-то очень глубоко в ней скрывалась тихая радость за то, что коллега её поддержал. Конечно, отказ скорее всего привёл бы к ссоре — к жёсткому отстаиванию своего положения, идеи и авторитета. Правда, вероятнее всего с начальством.
Халгримм не создавал впечатление приторно-чистого работника министерства, который работает на благо общества, нет, от него не веяло и скукой с лицемерием. Возможно, их сотрудничество будет проходить более легче, чем Абигаил предполагала.
—Думаю, тогда нам не стоит откладывать,— она уверенно направлялась к лифту, продолжая говорить,— Мистер Рихтер, уверена, не будет обижаться, как и люди, чьей помощью мы воспользуемся. Надо будет их убрать…,— между бровями девушки легла складка,—то есть временно спрятать, чтобы ни им, ни кому бы то ни было после не приходила в голову мысль, что с ними так негуманно поступили.
Они отражались в дверях лифта, и не было ни капли диссонанса в этой картинке, словно всё складывалось именно так, как было написано в книге жизни, если мы допускаем вероятность её существования.