По лесной тропе, преодолевая рубеж понимания: ты и параллельный мир

Яркая птица взмахнула голубоватым хвостом, и тотчас, увидев тебя, устремилась вперёд, к ельнику.

Ты подняла голову к небесам, где сквозь тонкие белесые облака проглядывало желто-оранжевое, как морошка на елани, солнце, оглянулся на оставленный ельник и двинулась вперед. Неожиданно почти из-под ног его выпорхнула та самая птичка, пролетела расстояние шагов в десять и присела на черную корягу, распушила хвост и весело защебетала, будто дразня тебя.

Ты шла, аккуратно отделяя ягоды от стебелька. Орудовать приходилось одной рукой, ведь другой ты сорванной веточкой рябины разгоняла комарьё. Идёшь, а там тот самый валун, из преданий, рассказанных бабушкой. По мере того, как ты приближалась к нему, дышать становилось всё труднее. Казалось, воздух быстро сгущается, хотя он по-прежнему оставался прозрачным.

Ты потёрла глаза. Птица буквально растворилась в воздухе! Какие-то доли мгновения сидела она на камне – и вдруг пропала, словно не было ее. Нет, не взлетела, не спрыгнула с природного «трона», а вот взяла и растаяла!

А ты всё шла. От усталости и непривычной тяжести начало клонить в сон, но ты поборола дремоту, и перенеся ноги за валун, пошла дальше. И спустя несколько десятков шагов по поляне дышать стало заметно легче. Странно, что морошки не видно, зато в зарослях осоки и бурьяна стали появляться незнакомые тебе голубые, в черную крапинку цветы, отдаленно напоминающие небольшие лилии. И куда-то пропали непрерывно атаковавшие комары.

Зато над цветами порхали зеленокрылые бабочки. Вот и лес. Похоже, за каких-то пять минут температура воздуха подскочила на столько же градусов, и ты поспешила усилить климат-контроль на одежде. И вдруг остановилась как вкопанная… Деревья стали тебе незнакомы: вместо берёз и осин толстоствольные гиганты с красновато-коричневой корой, чьи листья напоминали тополиные, но были в полтора-два раза больше. Были тут и хвойные, скорей похожие на пинии, чем на ели и сосны, привычные для северян. Древесные стволы были усеяны трутовиками неестественного, ярко-оранжевого окраса. Ты заметила на одном из грибов крупного пестрого жука; впившись в шляпку хоботком, он насыщался.

Через четверть часа лес стал редеть, и, наконец, взору открылся бескрайний, цветастый, как скатерть, луг, среди которого тут и там высилась то ли природные холмики, то ли рукотворные курганы. Машинально ты взглянула на небо. Положение солнца на небосклоне свидетельствовало о том, что до заката оставался час-другой! Но ведь с момента, когда ты оставила загадочный камень, прошло не более получаса, да и сезон белых ночей не закончился.

Ты, заинтригованная, пошла далее по дороге, вьющейся среди диковинных, с дурманящим запахом цветов, вспугивая странных птах, размерами не больше пеночки, а пестрой расцветкой подобных колибри или гавайским цветочницам. Внезапно ты остановилась: дорогу лениво переползала синеватая, в оранжевых крапинках змея. Ты стояла, не шелохнувшись, пару минут: змеи реагируют на движение. Неизвестно, ядовита эта гадина или безобидна как уж, так что понапрасну рисковать не стоит. Наконец, рептилия скрылась в траве, и ты зашагала дальше. Все происходящее казалось странным сном, который, однако же, не проходил, как ни щипли руку.

Дорога поднималась на холм. Взойдя на его вершину, ты остолбенела: впереди, метрах в трехстах, возвышался второй холм, меньших размеров. По его склону поднималась… нет, взбегала широкими ступенями длинная крытая галерея. На макушке холма она завершалась небольшой прямоугольной башенкой под плоской крышей, а затем вновь спускалась вниз ступенями-этажами. Чуть в сторонке виднелось еще одно здание – четырехэтажная башня с золоченым яйцевидным куполом, стоявшая в окружении небольших построек с плоскими квадратными крышами.В стенах башни и галереи ты заметила странные окна самой причудливой конфигурации: треугольные, многоугольные, крестовидные, круглые, овальные… Окна находились на разных уровнях – одни прямо под карнизом крыши, другие у самой земли, третьи «между землей и небом. И во всех играло вечернее солнце.

По дороге навстречу тебе идёт европейского облика длинноусый человек, кажется, с морщинами, в серой рубахе, домотканых штанах и суконном головном уборе, напоминающем очертаниями митру или тиару, только без украшений. В одной руке его посох, в другой – дорожная сумка. «Вот у кого я узнаю, где очутилась?» - радостно подумала ты. Пройдя еще с полсотни шагов, и подойдя на достаточно близкое расстояние к тебе, путник поднял голову, остановился – и застыл, его большие, серо-зеленые глаза с недоумением и ясно видимым испугом взирали на тебя. Было заметно, что он напрягся, и вот-вот бросит пожитки и даст деру.

Человек поднял руки и развел, недоумевающее выражение его лица ясно говорило: «Я не понимаю твоих слов». Ты пыталась заговорить и на английском, и на испанском, и на китайском, наконец, припомнила эту же фразу на хинди. Бесполезно – человек только пялился на тебя. Наконец, отчаявшись, ты рукою прочертилп вокруг себя мысленный круг и, смотря в упор на незнакомца, состроила вопросительное выражение лица.

- Земала-а. Завосса? А, Вагкемтаф! – воскликнул человек.

Недолго поморщив лоб, путник ответил: - Эта-а… Тафоландарс! – пушистые светлые усы забавно шевелились в такт его словам. Значение последнего слова ты поняла не вполне – то ли это слово означает «здание», то ли собственное имя архитектурного комплекса. Теперь ты ткнулп пальцем себе в грудь и медленно, по слогам проговорила:

- Ка-ра-ма Нэ-кари.- Человек радостно заулыбался и, так же ткнув пальцем себя, крикнул: - Инир Сат-ви-ре-кеф!