Хроники Индигены.
Волшебный новый мир.
Все мы хорошо знаем привычный нам мир. Порой он может нас огорчить или разочаровать. Порой нам хочется сбежать из него в другой, более совершенный мир, где магия вполне обыденна, где есть ангелы, демоны, рыцари и драконы. И я скажу вам: такой мир есть. Затерянный в веках, где-то в Первичном Хаосе есть мир древних баллад и сказок – Индигена.
Двое создали этот мир – Свет и Тьма. И покуда Индигена существует, она является ареной для их борьбы и призом за победу. И если у вас есть минутка свободного времени, вы можете присесть, заварить чаю и заглянуть в окошко этого мира, наблюдая за его историей.
"Хроники Индигены" — место, где оживает история, меняя взгляд на мир. "Хроники" можно читать, как отдельные рассказы, не связанные со Светотенью, а можно параллельно с чтением архива ролевой (или даже участием в ней). Здесь встречаются не только рассказы, но также и рисунки, сделанные заботливой рукой Мастера (@ik0920). А редактор "Хроников" бережно структурирует все посты по сериям.
Также, для нас очень важна обратная связь. Не стесняйтесь делиться своим мнением, цитируя посты и рассказывая о "Хрониках" своим знакомым. Но учтите, что публикация на других источниках разрешена только в виде ссылки.
По всем вопросам просьба обращаться к редактору "Хроников" или же к Мастеру.
С уважением,
Главный редактор — @diyanacoates.
Мастер — @ik0920.
КИРА ШЕЙДИС.
Пролог.
Тьма - страшная, неизвестная. В ней живут демоны. Они протягивают свои когтистые лапы, словно пытаясь схватить, задушить, утащить в Преисподнюю. Идти в темноте - словно по болоту - никогда не знаешь, откуда появятся эти когти и утащат тебя в Бездну.
Свет - это наоборот, хорошо. Свет обычно теплый, если он от солнца или огня, но даже лунный свет разгоняет тьму. Даже в лунном свете можно увидеть, куда ступаешь. Но, конечно же, лучше свет от солнца.
Именно так считала Кира Шейдис, дочь лекаря. С самого детства её учили тому, что Свет - это хорошо, а Темнота - плохо. И всё бы ничего, если бы её не запугали до такой степени, что она попросту боялась ступить и шагу в темноте. Мало ли что - темнота коварна. А Темный Лорд - это тот самый великий демон, который создал расу драконидов. Расу нечестивых, покрытых чешуей существ. Расу, по которую дьякон говорил, что она должна быть стёрта с лица земли. Как хорошо, что Кира не была драконидом.
Она была человеком. Вполне обычной на вид человеческой девушкой. Она была худой от природы, и лицо у неё с выделенными скулами от природы, и это была не её вина, а природы, что в школе её величали "костью". Во всяком случае, она хоть и была худой, но у неё была ещё и та самая бледность, которая среди её ровесников уже считалась аристократической, но на самом деле имела мало общего с настоящей, молочно-румяной бледностью истинных аристократов. Но зато у неё были прекрасные чёрные, как смоль, волосы и большие серые глаза. О, эти глаза! Они были прямо-таки предназначены для того, чтобы заставить мечтать любого парня, но своей главной функции почему-то не выполняли, ограничиваясь лишь зрением. Да и впрочем, Кира не обращала на это большого внимания.
На самом деле, кому нужны эти парни, если у тебя есть проблемы поважнее?
Например, Кира на хотела всю жизнь оставаться в дьяконской школе.
Или выслушивать то, как её называют "костью"
Или бояться темноты.
Автор @.ik0920.
КИРА ШЕЙДИС.
Глава 1.
В этот день, а если точнее, в эту ночь, она долго не могла заснуть. Допустим, она сделала задание. Допустим, восковая табличка не растает сегодня, так как на улице холодает. Допустим, она даже сделала все дела по дому. Но эта проклятая темнота никак не давала ей уснуть.
На самом деле, девушка прямо-таки знала, что по углам таились тени, и что они в любой момент могли её схватить и утащить куда-то. Куда именно — она понятия не имела. Но сам факт этого, пусть и без оснований, доводил её чуть ли не до паники.
Итак, Кира все никак не могла заснуть. Жалась под одеялом, пытаясь отвлечься, но ничего не помогало. Именно тогда она услышала этот шорох.
Девушка сжалась в комочек, наблюдая за тем, как худая тень крадётся вдоль стены. Вот она приближается всё ближе и ближе... Кира зажмурилась и вжалась в кровать, понимая, что это ни капли не поможет, и мысленно шептала молитву Всевышней.
Тень замерла у неё над кроватью — девушка чувствовала её присутствие. Несколько секунд было тихо, лишь сердце стучало в груди у Киры. Ей казалось, оно вот-вот выскочит, не выдержав страха.
Тень наклонилась ещё ближе — Кира чувствовала её холодное дыхание у себя на щеке. Казалось, это конец. Но дыхание отдалилось вместе с тенью и страхом.
Слегка осмелев, девушка приоткрыла глаза и заметила, как тень удаляется из её комнаты, тихо скользя по стене.
Через несколько минут Кира уже спала. Однако сейчас она и не знала, что это будет далеко не единственное посещение неизвестного ночного гостя...
***
Кира уже привыкла к приходам этой странной тени. Они её даже больше не пугали. Надо было лишь замереть, когда тень приблизится к ней футов на шесть, тогда ничего страшного и не произойдет. Нужно лишь продолжать немного, пока она не уйдет и не даст заснуть.
В эту ночь тень снова пришла к Кире, медленно скользя по стене в лунном свете. Девушка точно знала, когда надо притихнуть, как мышь в норке, и не двигаться. Дождавшись, пока тень приблизится, Кира тотчас же прикинулась спящей.
Через закрытые веки она не видела, ушла ли тень или ещё нет, однако это её не особо волновало — она должна была это понять по тому, как её начнет клонить в сон.
Чья-то холодная, и будто бы когтистая рука коснулась её шеи. Киру пробил холодный пот — так не должно быть. Может, если она продолжит делать неподвижно, всё обойдется?
Тем временем рука скользнула вниз, задержалась у плеча... И тут Кира почувствовала, что с неё срывают одеяло и она останется без той единственной, хоть и иллюзорной защиты перед словом ночи, на которую она всегда уповала.
— Послушай, ты меня не обманешь, — услышала она над собой. — Столкнись уже со своим страхом лицом к лицу, как подобает вам, людям.
Грубоватый девичий голос показался Кире странно знакомым, балл она его не раз слышала, нет это ощущение было мимолётным перед осознанием того, что теперь она беззащитна — абсолютно, полностью.
Кира повиновалась голосу, приоткрыв глаза.
Увидела она перед собой черный силуэт, тень. Она протягивала к девушке руку с небольшими когтями, будто намереваясь схватить её и утащить в царство тьмы. Точные черты её лица разглядеть было невозможно то-ли из-за темени, то ли из-за их отсутствия. Тем не менее, на Кирку смотрели два глаза. Тëмно-пурпурные, они резко выделялись на черном фоне остального лица. Зрачки тени, вертикальные щели, не двигались, глядя в одну точку — в глаза Кире.
У Киры пересохло в горле, несколько мгновений она просто неподвижно смотрела на тень. Та опустила руку и тихонько хмыкнула:
— Н-да, крика от тебя не добьешься. Ну и черт с ним.
Тень села на край кровати, глядя на Киру сверху вниз.
— Эй. Ты. Ты что, язык проглотила? — с насмешкой спросила она девушку.
— Я... — Кира ещё не пришла в себя после такого — А с кем я разговариваю? — осторожно спросила она. Девушка понимала, что это ей не поможет, если неизвестная вдруг решит её убить, но, кажется, по крайней мере сейчас смерти ей не желают.
— С кем? — переспросила тень и ухмыльнулась. Кира увидела, что её рот полон небольших клыков и сглотнула — С тем, кто утащит тебя в ад! — рявкнула тень, — Да шучу я. Ты разговариваешь с тенью когда-то жившей твари. С призраком, если короче.
— И... Почему этот призрак пугает людей?
— А. Ну... Наверное, потому что жизнь после смерти довольно скучная. Да и вообще, тут тепло.
Кира не стала спрашивать тень, способны ли призраки чувствовать тепло. Разговор заходил в тупик, а заговаривать зубы (между прочим, довольно острые на вид) тени было сложно.
Когда девушка уже отчаялась на спасение, оно пришло почти что из ниоткуда. Разбуженный голосами, заплакал младший брат Киры, совсем ещё малыш. От неожиданности тень встрепенулась и резко взглянула в сторону двери.
— Тебе, ээээ, спать ещё надо? Ну, как всем людям? — и, не дождавшись ответа, она растворилась в темноте ночи.
Автор @.ik0920.
КЛИНТ ХОГГСОН.
Эпилог.
Ночью следопыт не сомкнул глаз. Тело, измученное постоянными пытками, на которые не скупились инквизиторы, без движения пролежало всю ночь в одной и той же позе на затхлой соломе, однако сознание было совершенно ясным, и мысли находились от холодной камеры.
Говорят, что перед смертью у человека пролетает вся жизнь. Клинту повезло, у него на это была целая ночь.
Вспомнилось даже раннее детство. Следопыт никогда о нём не думал: все воспоминания его начинались с жизни среди следопытов и постоянного кочевания по лесам. Владения луком, наука опознавания следов, признаки, по которым можно предсказывать погоду - почти всему, что он знает, он научился там. Даже своё мнение о религии он вынес из жизни в приёмной семье.
Хищники едят не потому, что хотят причинить зло. Они просто хотят насытиться. Остальные же звери убегают, потому что жаждут жизни. Если хоть одна сторона покорится другой, равновесие в лесу рухнет. Либо хищники вымрут, потому что еда кончится, либо травоядные расплодятся настолько, что умрут от того же.
Равновесие. Ключевое слово. Этой позиции он старался придерживаться всегда, не примыкая ни к Свету, ни ко Тьме. Хотя во второй половине жизни склонялся ко второй стороне из-за её менее радикальных методов, а так же из-за личных счётов со Светлыми. Имперцы в этом нашли ещё один повод для казни - никто бы не упустил такой шанс. Простых убийств с поджогами, возможно, и не хватило бы для жестокой казни, пленника просто по-быстрому бы повесили, а то и просто бы заперли в темнице, где он бы точно так же удавился. Но имперцам хотелось большего - ради зрелища они так старательно вытягивали из него признание в причастности к Ноксу.
Вытянули. Жить от раскалённого металла до хлыста и так по кругу - то ещё удовольствие. Любой расколется. Только в балладах пленные героически умирают от пыток - это происходит от неквалифицированности палачей. Профессионалы же умеют мучить, причиняя жертве адскую боль и при этом доводя её лишь до обмороков.
За дверью раздались тяжёлые и медленные шаги - караульному видимо была тоже не в радость ранняя казнь, он предпочёл бы выспаться. Гулко стукнул засов, визгливо заскрипели петли - Клинт помнил, что дверь целиком окована железом. Солдат, звеня ключами, неторопливо подошёл к пленнику, лениво ткнул его носком сапога под рёбра, хрипло зевнув:
— Подъём.
Неторопливо наклонился, холодные пальцы дотронулись до живой лодыжки, отпирая замок на кандалах.
Стряхнув с ноги тяжёлое кольцо, Клинт приподнялся на локтях и сел. Нащупал рукой каменную стенку, опёрся на неё и неуверенно встал. Обожжённая ступня отдалась болью, но привычной и приглушённой, будто принадлежащей ему не полностью. Стражник опустил ему на плечо и локоть ладони, подтолкнул, указывая направление. Следопыт покорно двинулся вперёд осторожно выставив вперёд руки и стараясь н отнимать ног от земли.
Преодолев холодный пустой коридор и огромную винтовую лестницу с гладкими ступенями, отполированными тысячей ног, Клинт оказался перед крепкой дубовой дверью. Он помнил её до мельчайшей царапинки, хоть и видел всего один раз - когда его вели в тюрьму. Сердце пропустило удар - он знал, что находится за этим пластом дерева, и идти туда не хотелось до завязавшегося в узел желудка и сухого кома в горле.
Огромная площадь, заполненная народом, отозвалась оглушительным свистом, криками, топотом бесчисленных ног и запахами. Пота, влажного возбуждённого дыхания и еды. В нос сразу ударил аппетитнейший аромат жареного лука, сырой старой картошки, всей покрытой сырыми комками земли и ещё чего-то явно жирного и солёного. Радовала даже рыбная вонь, которую Клинт всем сердцем ненавидел все свои 34 года.
Ступня увязала в холодной смеси грязи со слякотью, железяка же без всяких затруднений мерно шагала. Путь от тюрьмы до места казни составлял около двухсот метров по извилистому коридору с живыми и оглушительно орущими стенками. Клинт очень старался отвлечься, вспоминал стихи и песни, но сам несознательно считал шаги.
На трёхсот двадцать третьем шаге правую подошву кольнул сухой хворост. Тут подоспело ещё двое храмовников: сделав три последних шага и развернувшись, попутно ударившись щекой об металл чьего-то доспеха, Клинт оказался спиной к шершавому и занозистому столбу. Грубые пальцы содрали с запястий кандалы, предплечья завели назад, сзади туго стянули шнуром.
Следующие махинации Клинт не почувствовал. Вокруг суетились люди, наматывая верёвки и наваливая трескучий хворост, однако самого виновника торжества это не волновало
Было холодно, лёгкий ветерок гладил по лицу ледяными, обжигающими, но ласковыми руками. В щёки утыкались крохотные мокрые иголочки - идёт снег, значит, на небе облака. Судя по частоте и размеру снежинок, они плотным покрывалом облегают всё небо. Из-за этого небо серо-белёсое, похожее на грязную шерсть белого пса — Клинту отчётливо представился этот цвет. Оставалось определить, где находится тусклое пятно неяркого солнца. Ах, точно, казнь начначена на семь утра, ещё темно - костёр будет зрелищнее. Значит, небо тёмно-синее, как будто пёс, озорничая, вымазался в чернилах.
Погружённый в мысли о воображаемом небе, Клинт и не заметил, как копошение вокруг кончилось. Он вздрогнул от раздавшегося в нескольких шагах сухого и надреснутого старческого голоса:
— Граждане Великой Империи! — толпа восторженно заорала, радуясь собственной значимости. — Перед вами стоит беспомощный, слабый, прикованный к столбу опаснейший и гнуснейший преступник! — восторг сменился негодованием, похожим на жужжание пчелиного улья. — Перед вами Клинт Хоггсон, поджигатель, убийца и еретик! — негодование усилилось. — Он целенаправленно поджигал штабы Инквизиции по всей нашей могучей стране, будто думал, что в одиночку сможет побороть такую могучую силу, как Инквизиция! — к гневу прибавился насмешливый смех и улюлюкание.
Слушать судью было невыносимо скучно, даже скучнее, чем Кенни, когда он принимался проповедовать свою религию. "Каждому когда-то приходит час для смерти. Убивая человека ты лишь совершаешь предназначенное... Служишь орудием судьбы... Бла-бла-бла..."
Вспомнив о старом друге, Клинт грустно усмехнулся. Интересно, что бы он сказал?..
Остаётся лишь надеяться, что он никогда не узнает о том, как следопыт попался в лапы Инквизиции. История была вовсе не героическая: Клинт напился. Обычно он если и пил, то не до полного умопомрачения, а лишь до лёгкого возбуждения и нетвёрдости в ногах. Однако в тот день он позволил себе накачаться алкоголем до состояния беспамятства.
Что было дальше — загадка. Следопыт очнулся утром связанным, лёжа на полу в комнате трактира, снятой каким-то храмовником. Отвратительное пробуждение. Хуже было бы только проснуться у этого Светлого в постели.
Судья продолжал вещать, толпа в своей ненависти почти достигла апогея. Ещё раз усмехнувшись, Клинт помотал головой.
Затылок почувствовал что-то острое и холодно-металлическое. Что это? Гвоздь? Неужели нашёлся какой добрый человек? Следопыт аккуратно коснулся головой до стержня. Он не очень сильно выставлялся, но должно было хватить.
Люди орали и яростно потрясали кулаками в сторону невысокого исхудавшего мужчины, прикованного к столбу и по пояс заваленного хворостом. У него были лохматые соломенные волосы, щёки заросли неопрятной щетиной, на голове была полоска грязных бинтов с двумя коричневыми засохшими пятнами на месте глаз. Голова безвольно свесилась на плечо, а по шее стекала тонкая, никем не замеченная алая струйка. Никто не знал, что Клинт Хоггсон уже мёртв.
Автор — @.panki_hoi.
СОТВОРЕНИЕ МИРА.
Глава 1.
Змей был хитрее всех зверей полевых,
которых создал Господь Бог. И сказал змей жене:
подлинно ли сказал Бог: «не ешьте ни от какого дерева в раю»?
Быт. 1:3
Дракон был прекрасен, как может быть прекрасна гроза. Чёрная чешуя, казалось, поглощала весь свет, излучаемый солнцем, превращая это чудовище в настоящее кошмарное видение. Двое слегка загнутых назад рогов украшали его змеевидную голову, будто бы корона. Вдоль хребта тянулся гребень из шипов, кожистые крылья придавали змею ещё более величественный вид. Глаза, чёрные, как сама ночь, бездонные, жуткие, внимательно следили за Евой, которая в это время испуганно разглядывала ящера с почтительного расстояния. Сам же дракон отдыхал в тени смоковницы.
— Я чувствую, в воздухе витает страх, — усмехнулся ящер, — Если причиной этого страха являюсь я сам, скажи мне об этом, — и увидев, что девушка колеблется, вздохнул, — И до чего же люди пугливы!
— Я впервые вижу такого, как ты, — робко ответила ему девушка, — Ты не человек, но и на зверя не похож...
— Зови меня Мраком, — дракон махнул крылом, гоня над землёй лёгкий ветерок, — Легко запомнить, не так ли? Это как темнота, которая снисходит на землю, когда солнце заканчивает свой путь по небосклону.
— Мрак? Лучезарности бы это не понравилось...
Дракон хмыкнул.
— Я не нуждаюсь в её одобрении. Неужели кто-то действительно считает, что лишь Лучезарность правит этим миром?
— О чём ты говоришь? — девушка отступила на шаг назад. Её собеседник пугал её. Казалось, Мрак был чем-то большим, чем она сама, даже чем сама Лучезарность. Раньше она думала, что на свете нет никого могущественнее Лучезарности. Светлая была милосердна ко всем существам на этой земле. Дракон же был полной противоположностью всего светлого и милосердного, что девушка знала. Казалось, от него веяло аурой чего-то таинственного, жуткого. Она не могла это описать.
— Лучезарность дарит свет и тепло, она создала этот мир... что такое "править"? — спросила Ева дракона.
— Это та возможность, которую Лучезарность скрывает от вас, людей. На самом деле, от вас скрыто многое... слишком многое.
— Неужели Лучезарность стала бы что-то скрывать от нас? Мы — её творения, это просто не имело бы смысла.
— Именно потому что вы являетесь творениями Лучезарности, вы чисты и "свободны от зла". Однако лично я считаю, что от зла невозможно освободиться как от такового, ведь это и есть свобода.
— Что такое "зло"?
— Трудно с вами, людьми, — вздохнул Мрак, — Вы невинны и счастливы, но ничего, кроме счастья, не знаете. Собственно, именно поэтому вы не можете объективно оценить своё положение. Объяснять понятие зла неосведомленному — ровно то же самое, что объяснять льву вкус смоковницы.
— Я... я хочу знать больше, — Ева смело взглянула на Мрака. Ему известно о её боязни? Пусть тогда не думает, что она не может побороть свой страх.
Дракон задумался, — Тогда я бы мог дать тебе выбор. Ты можешь либо сохранить своё не вполне осмысленное положение, либо шагнуть за грань неизвестного. Но обратного пути не будет.
Ева слушала с некоторым опасением, хотя и с любопытством. Почти что детская жажда новых открытий разбирала её, но в то же время её не покидало гнетущее предчувствие. Само слово "неизвестность" в одно и то же время привлекало, но и отталкивало. И в душе девушки шла борьба. Мрак же наблюдал за ней, не склоняя её ни к одному, ни к другому решению.
И она решилась.
Мрак усмехнулся. Улыбка вышла почти что человеческой. Не оскалом, как бывает у животных, а именно улыбкой.
— Я одобряю твой выбор, — после недолгого молчания он спросил Еву, — Действительно ли вам, людям, запретили есть древесные плоды? Насколько я знаю, Лучезарность ценит свои творения.
— Нет, не запрещали... разве что плоды одной смоковницы, Светлая сказала, что они приносят несчастье.
— Неужели знание может быть несчастьем? Если кто вкусит эти плоды, его глаза откроются. Он может сравниться по могуществу с Лучезарностью, ведь сама Светлая знает куда больше, чем чистоту и вездесущее добро.
Дракон ударил по дереву и с него упало несколько плодов.
— Та смоковница, которую ты видишь перед собой — она самая. Её плоды приносят знание.
Девушка не решалась взять один, но, вспомнив про свой выбор, быстро протянула руку и надкусила плод.
Будто бы отрава распространилась по телу Евы. В её глазах помутилось, она потеряла равновесие. Руки искали опоры, но не находили её. Казалось, девушка уже падала, но внезапно её пальцы наткнулись на гладкую, холодную чешую. Зрение начало проясняться и она увидела, что Мрак подставил лапу, не дав ей упасть. Но вместе с прояснением пришло и другое чувство: чувство потери. Потери чего-то важного, что уходило с каждым мгновением, ухода чего Ева не могла ни остановить, ни даже задержать.
Девушка присела на землю, поражённая этим новым ощущением. Пустота постепенно занимала место уходящих мгновений. Казалось, ещё совсем немного — и она поглотит Еву, заберёт её разум и чувства, оставив лишь бесчувственную оболочку, да и ту — хрупкую, нежную — вскоре унесёт. Более того — девушка поняла, что за аура окружала Мрака. Это была аура тьмы и уходящих мгновений.
— Ведь ты специально так представился? — голос девушки вышел надтреснутым, — "Темнотой, которая снисходит на землю, когда солнце заканчивает путь"?
— Отчасти, — усмехнулся дракон, — Видишь ли, за всё приходится платить. Вслед за удовольствием приходит мучение, за преступлением — наказание, а за существованием — небытие. Я, по сути, и есть расплата.
Девушка косо взглянула на дракона.
— Это ведь и есть зло, правда?
— Нет-нет, не торопись. На своём жизненном пути ты узнаешь ещё много того, что можно было бы назвать противоположностью тому, что ты называешь "добром", — после короткого молчания Мрак продолжил, — Тебе предстоит нелёгкий путь, Ева, ты сама предпочла его прямому и несложному. Не сбейся же с него и в конце узнаешь добро... и зло.
— А что же Лучезарность? Что я скажу ей?
— Это будет твой первый шаг на тернистом пути. Сохранись у тебя ощущение вечности, ты бы без сомнения сказала правду. Но теперь у тебя есть выбор, и никто его за тебя не сделает.
Ева вздохнула.
— Я скажу ей правду, — девушка смело взглянула в бездонные глаза Мрака, — И пусть тьма не думает, что я так легко сдамся.
В ответ дракон лишь усмехнулся
— Я рад за тебя, — ответил он Еве, чем немало её озадачил.
Автор — @.ik0920.
КИРА ШЕЙДИС.
Глава 2.
Этой ночью Кире спалось плохо. На следующий день ей невероятно хотелось спать, поэтому в школе она была невнимательна, за что и получила выговор от учителя. Он довольно редко стучал указкой по парте Киры, но сегодня бедной столешнице пришлось снести несколько ударов. Единственный козырь перед одноклассниками — авторитет у дьякона и прилежность — оказался под угрозой.
Итак, девушка сидела при свете свечи и писала на восковой дощечке. Ноги она забрала под себя - под столом им было слишком холодно. Выводя очередную букву, она мечтала лишь об одном — о сне.
— Бу.
От неожиданности щепка, которой Кира писала, дернулась и вывела на воске петлю.
Рядом стояла уже знакомая Кире тень и наблюдала за девушкой. Та подняла растерянный взгляд на призрака. С одной стороны, она сердилась на то, что теперь придется затирать петлю, но с другой стороны, говорить об этом было опасно.
— Прости, — тень взглянула на табличку, — Я тебе мешаю?
Девушка промолчала — говорить тени, что она мешает, было слишком рискованно.
— Вижу, что мешаю, — сама ответила на свой вопрос тень, а потом добавила, — Послушай, да ты валишься с ног. Почему бы тебе не поспать?
— Мне это завтра надо сдать в школе, — ответила Кира, — дьякон будет очень недоволен, если я не выполню задание.
— Хм, — тень пристальнее взглянула на дощечку и вздохнула, — Ни-чер-та не понимаю. Жаль, при жизни меня грамоте не учили.
Кира уставилась на тень. Да, она знала, что большинству детей не хватает денег на школу и они остаются дома, помогая родителям, но никогда не думала, что это распространяется и на демонов.
— Ну, а какое тебе дело, будет ли этот твой диякон доволен или нет?
— Ну как так "какое дело"? — переспросила Кира, — Ну... — девушка замолкла, пытаясь подыскать правильные слова, но это у неё никак не выходило. Собственно, она и сама не знала, зачем ей это.
— То-то и оно! — хмыкнула тень, — Мой тебе совет — ложись спать и забей на этого твоего диякона, — однако, заметив негодование Киры, она добавила, — Ну, или я могу сделать так, чтобы завтра он в школу не пришел.
Этого Кира стерпеть уже не могла. Похоже, смерти ей не желали, а значит, говорить от своего лицо, а не от лица страха, было относительно безопасно.
— Мне не нужна помощь темного существа! — гордо ответила она, — Говори что хочешь, но я свою веру не предам!
Тень слегка прищурилась от таких слов. Пару мгновений смотрела на Киру, а затем усмехнулась, показав клыки.
— Ну-ну, — сказала она девушке, — посмотрим.
Она отошла подальше от Киры и растворилась в тёмном углу комнаты, куда не доставал свет свечи.
Автор — @.ik0920
КЛИНТ ХОГГСОН.
Глава 1.
В арборейских лесах теплое лето — большая редкость. Обычно оно пролетает стремительно, всего за пару месяцев: не успеешь оглянуться, как уже все приземистые кусты, совсем недавно игравшие молодой зеленью, пожухнут, пружинистый моховой ковёр сменится шумно шуршащей подстилкой из опавших листьев, а деревья из молодых и улыбчивых превратятся в мрачных призраков с сырой корой. А за осенью придёт зима — бесконечная и безжалостная.
Но пока лето есть надо им наслаждаться, что и делали двое молодых людей — юноша и девушка, оба лет семнадцати. Судя по одежде, они были следопытами — коричнево-болотные куртки, высокие сапоги из мягкой кожи и широкие пояса с кучей всячины — от ножей и верёвок до фляг и кремней.
Парень был не высок и не широкоплеч, но довольно крепко сложен. Короткие волосы цвета соломы были растрёпаны, уши забавно топорщились, серые глаза, обращённые на собеседницу, искрились энергией и молодостью, а на губах играла восхищённая улыбка. Через плечо была небрежно накинута охотничья сумка, а за спиной висел колчан со стрелами и лук.
Девушка, стоявшая напротив, была примерно одного роста с юношей. Во всех движениях чувствовалась грация и плавность, изящные руки и стройный стан делали её похожей на лесную нимфу. Две выбившихся из-под шапки пряди вьющихся каштановых волос обрамляли не особо красивое, но крайне обаятельное лицо. Приподнятые уголки пухлых губ, ямочка на левой щеке, нос с горбинкой, ореховые глаза, возможно, чересчур большие — всё лучилось доброжелательностью и открытостью.
— Клинт, в последний раз тебе говорю: я сама найду те болота! Мы же проходили там вчера, я чудесно помню дорогу. А если ты пойдёшь меня провожать вместо того, чтобы заниматься своими силками, тебе самому вместо куропаток свернут шею и зажарят. Тебе оно надо? — в голосе девушки звучала напускная строгость, но в глазах играла неуловимая смешинка.
— Нет, ну а если...
— Если, если! По-твоему, я настолько глупа, что одна полезу драться с медведем или буду с разбега сигать в болото? На такое способен только ты.
— Во-первых, такого никогда не было. Во-вторых, я вовсе не называл тебя глупой, это ты сама. А в-третьих... Только, если ты пообещаешь, что будешь осторожна.
Девушка радостно хлопнула его по плечу:
— Вечно ты всё драматизируешь. Это дело максимум на час, а ты уже меня напутствует, как в дальний поход. Не будь ты таким занудой! — на этих словах Бет, махнув ракой, крутеулась на пятке, сообираясь уходить.
— Эй! — Клинт, стоявший, прислонившись спиной к высокому дубу, оттолкнулся от коры лопатками и сделал шаг вперёд. Он хитро прищурился:
— А разве мне ничего не полагается за мою заботу? Про уступчивость я и не говорю, она вообще идёт отдельным пунктом в списке моих достоинств.
— Ну уж нет, я эту твою "уступчивость" клещами десять минут вытаскивала. Да и в целом — я вовсе не обязана выпрашивать у тебя разрешение на то, что мне поручили. Поэтому — обойдёшься, — не поворачиваясь, ответила ему девушка.
Некоторое время Клинт не отрывал взгляда от ловкой фигурки, мелькающей среди светлых стволов, пока та не скрылась из виду.
— Ну и не больно-то надо, — запоздало сообщил в пространство лучник. — Холостякам живётся легче.
Бросив последний взгляд на девушку, Клинт зашагал меж деревьев. Походка у него была лёгкая и пружинистая, под подошвами сапогов почти не хрустели ветки и не шуршал мох вперемешку с жидковатой травой. Благодаря приподнятом у вверх подбородку и прямой спине он даже казался немного выше, чем на самом деле.
Парень оживлённо крутил головой и прислушивался. На шершавых, в трещинках стволах довольно часто попадались небольшие зарубки — вчера вечером, подыскивая место для силков, Клинт сам оставил их.
Наконец-то знакомая поляна формой похожая на полумесяц с кривым и неимоверно толстым дубом у одного из рогов. С её середины доносилось тихое, но беспорядочное и обеспокоенное курлыканье, а трава рядом с силками неистово билась. Клинт ухмыльнулся добыче. Наконец-то.
Четыре прошлых раза, когда он оставлял силки, заканчивались провалом: дважды жертвы успели выбраться из ловушки до его прихода, одна счастливица вырвалась у него из рук как раз, когда надо было свернуть ей шею, а один раз силки просто раздавил лось. Наконец-то можно похвастаться хорошей добычей и в кои-то веки не схлопотать очередную лекцию о правильном сооружении силков вперемешку с нотациями на тему "ну ты и болван".
Парень подошёл поближе — птица заметалась ещё громче. Но наклонившись и раздвинув траву, Клинт радостно присвистнул — да тут даже не одна, а три! Ну хоть с какой-то особой женского пола у него нормальные отношения — Фортуна смилостивилась. Правда, одна куропатка была не особо толстая и дряхловатая, но другие просто чудесные.
Сложив вместе большие пальцы и растопырив остальные, Клинт накрыл этим ковшиком одну из птиц, прижал ей крылья к телу. Удерживать её было нелегко, она неистово извивалась (насколько это способна делать куропатка)и пару раз царапнула его лапами по запястьям.
Перья были ужасно мягкие и приятные, само существо было тёплым, мягким и до ужаса живым. Клинт поспешно отвёл глаза от блестящих круглых зрачков птицы, поднял взгляд к раскидистому вековому дубу:
— Прости.
Под большими пальцами хрустнула тонкая шейка, тело обмякло. С каким-то стыдливым чувством Клинт поспешно сунул тушку в ягдташ и потянулся ко второй птице. Странно. Обычно такие вещи его не сильно трогали. "Да ты становишься сентиментальным, старик," — мелькнуло в голове.
Клинт встал с колен и отряхнул штаны. Повернулся по направлению лагеря, пересёк поляну и уже собирался идти, как вдруг услышал какой-то шорох из дальних кустов. Реакция была мгновенна — резкий разворот, левая рука сдёргивает с плеч лук, правая выхватывает из колчана стрелу.
На первый взгляд признаков жизни видно не было. Не снимая кусты с прицела, следопыт осторожно к ним подошёл — совершенно никого. Обшаривая заросли, он случайно бросил взгляд на соседнюю поляну, гораздо меньшую по площади.
Большущая, толстая птица с цветастым оперением сразу бросилась в глаза. Глухарь. От радости Клинт готов был завопить и сплясать чечётку, но вовремя сдержался. "Хладнокровие и терпение — главные качества охотника, который не хочет оказаться в чьём-нибудь желудке" — дядя Бен может им гордиться. Всё, как в его главном постулате.
Свист тетивы — и роскошная птица завалилась на бок со стрелой в голове. "Даже не попортил оперения" — с гордостью подумал Клинт.
— Действительно, очень недурной выстрел, приятель, — раздался чей-то надрывистый, чуть хрипловатый голос за спиной лучника.
Автор — @.panki_hoi.
СОТВОРЕНИЕ МИРА.
Глава 2.
Каин сказал своему брату Авелю:
– Пойдем в поле.
Когда они были в поле, Каин накинулся на своего брата Авеля и убил его.
Быт. 1:4
Солнце едва взошло над горизонтом, а Каин уже поднимался к вершине скалы, которая возвышалась над его полем. Сегодня была суббота, следовательно, все работы в поле полагалось прервать. Родители, сёстры и брат Каина свято следовали этому запрету, да и сам он не решался преступать запрет, но не понимал его сути. Лично его напрягало, что во время жнивы колосья так и гнулись под тяжестью зерна, а он не мог его собрать. Даже наставник Каина не мог внятно объяснить суть этого запрета.
О своём наставнике, в то время ещё будущем, он узнал от матери. Тогда он подолгу пропадал вдали от дома, думая, какой же он, как он выглядит, какой у него голос... Пока однажды не встретил его в одном из гротов, спокойно дремлющего в лучах заходящего солнца. Тогда они и познакомились, разговорились и условились встречаться каждую неделю, в субботу.
От родителей он не скрывал, куда именно он ходит по субботам, но и не заговаривал об этом первым. Впрочем, мать, кажется, только одобряла его походы, а отцу было всё равно. Авель же всегда хотел узнать, куда это он ходит, но Каин всегда отмалчивался. На самом деле, делал он это не из вредности, нет; он просто не был уверен, вполне ли это безопасно. В конце концов, он был сильнее и старше Авеля, и потому мог за себя постоять, в отличии от него.
За такими мыслями он успел подняться к подножию скалы, как услышал тихий голос:
— Каин? Куда ты?
Обернувшись, юноша увидел своего брата, и при виде невинного детского лица его сердце дрогнуло. Авель был гораздо младше Каина, ему едва исполнилось двенадцать. Лишь бы он не пошел за мной, подумалось Каину. Если случится что-то плохое, ему ни за что себя не защитить.
— Просто гуляю тут, в окрестностях. Видишь ту скалу? Оттуда открывается прекрасный вид на долину.
—Тогда я с тобой, — сказал Авель. — Наконец я посмотрю, куда это ты убегаешь.
— Но скала очень крутая, и...
—Если что, ты меня поддержишь, — широко улыбнулся парень. И внезапно, глядя в большие, тёмные и такие наивные глаза брата, Каин понял, что не сможет ему отказать.
— Хорошо, — сдался он. — Но если увидишь кого-то или что-то необычное, сразу прячься.
— Спрячусь! — глаза Авеля задорно засияли, и он вложил свою руку в широкую ладонь Каина.
— Кстати, ты не видел Аклиму? — спросил юноша брата.
— Видел, она во фруктовой роще. А зачем тебе?
— Да так, — пожал плечами Каин. — Она обещала позвать нас к обеду.
До грота они дошли молча, но уже на подходе Каин сказал своему брату прятаться и лишь отмахнулся на его вопрос "зачем?". Тем не менее, команде брата Авель последовал и нырнул в кусты, затаившись тихо, как мышка.
Вздохнув поглубже, парень расправил плечи и вошёл в грот.
Тотчас же из его глубины вышел черный дракон — само изящество во плоти. Он не сразу посмотрел на Каина, а сначала бросил взгляд в кусты позади него, будто увидел в них какое-то движение.
— Здравствуй, — усмехнулся он. — Сегодня ты что-то задержался.
— Да, меня задержали... — Каин нервно подумал о брате, и мысленно попросил его сидеть как можно тише.
— Ну, не суть. По крайней мере, мне удалось вздремнуть чуть дольше, — улыбнулся дракон.
— Мрак, ты... — Каин ненадолго замолчал, подбирая слова. — Вчера ты обещал рассказать кое-что. О том, что со мной происходит. Я имею в виду... — дракон спокойно смотрел на Каина, будто предлагая ему сначала обдумать свои слова. — Мне кажется, со мной что-то не так! — выпалил Каин. — Порой я не могу держать свои чувства в узде. Порой мне хочется нарушить запрет — священный запрет, данный нам Лучезарностью — лишь чтобы посмотреть, на что я способен. Порой я... Я не знаю что и думать об одной из своих сестер, Аклиме. Она... Порой кажется, что она прекраснее самой Всевышней! — после короткой паузы Каин робко спросил. — Мрак, я... грешен?
Выслушав Каина, дракон приблизился к нему и положил ему на плечо лапу. Каин притронулся к ней — твердая, холодная, надёжная. На мгновение ему показалось, что наставник может понять всё, что его беспокоит.
— Ничего особенного, — услышал парень голос наставника. — Ты взрослеешь. Говоришь, тебе нравится Аклима? Скорее всего, когда вырастете достаточно, у вас будут дети, как когда-то у Евы и Адама. А насчёт чувств, так разве плохо иметь другую, тёмную сторону души? Надо лишь не давать ей причинять зла, но в остальном она может помочь тебе познать мир вокруг. Помни — надо лишь правильно её использовать.
— Взрослею... — Каин сжал драконью лапу: она его успокаивала:
— Ты говоришь, у нас с Аклимой будут дети. Насколько я знаю, у каждой твари есть детёныши. Вон, у овец Авеля — ягнята, у людей — дети... А у тебя они есть?
— У меня? — усмехнулся дракон. — Нет, у меня их нет.
— И почему же?
— У меня нет необходимости продолжать род, — ответил Мрак. — Я не старею и не умираю.
— А мы...
— После того, как вы вырастете, вы начнёте стареть. Человеческий век не вечен, ты это знаешь ещё от матери. Но даже она не подозревает, какая судьба её ждёт...
—Я хочу знать! — воскликнул Каин. — Я хочу знать, что нас ожидает.
— Сначала ваше лицо и тело покроется морщинами, — вздохнул дракон. — Например, у Евы оно уже начинает. Потом вы не сможете больше иметь детей — и тогда ваша жизнь пойдет на спад, как затухающая свеча. Ты же имеешь дело с растительностью, так что ты должен знать, как это происходит. Вы будете увядать, как цветы. Сначала морщин станет больше. Затем ваши силы станут иссякать, кости истончатся и станут более хрупкими. Постепенно ты начнёшь терять свой разум — воспоминания, личность... В конце концов, твоя смертная скорлупа настолько прохудится, что треснет — и твоя душа покинет тело. Но наградой за твою смертную жизнь станет возвращение в тот край, откуда однажды изгнали самых первых людей — твоих родителей. Что случилось?
Каин заложил руки за спину и уставился в потолок. Он прекрасно представлял безрадостную перспективу, которая ему открывалась, все те страдания, которые он должен будет вынести. Особенно впечатлило его то, что он потеряет личность и разум. Воспоминания, чувства... Ведь это то, что делает его им самим. Неужели он забудет родителей, Аклиму... Авеля? Нет уж, так не пойдет.
— Когда скорлупа разобьётся... Душа вырвется наружу. Слишком уж похоже на рождение, но ведь это его противоположность, не так ли?
— Тонко подмечено, — усмехнулся Мрак. — Я и сам раньше этого не замечал.
— Когда скорлупа прохудится... — внезапно Каин просиял. — Спасибо тебе, наставник! — развернувшись, Каин покинул грот.
Мрак проводил его скромной улыбкой и обеспокоенным взглядом. Как-то ему это всё не нравилось. Совсем не нравилось.
Каин решительно вышел из грота и по пути подобрал острый и увесистый, как ему показалось, камень. Он обманет смерть и сделает так, чтобы мрачное пророчество наставника не исполнилось. Он спасет и себя, и брата, и всех остальных, от той судьбы, которая их ожидает. Он вернёт их в тот рай, который они потеряли поколением ранее и увидит его сам — впервые, как цыпленок, едва проклюнувшись из прохудившейся скорлупы, впервые видит мир.
Каин отыскал брата плачущим в кустах и тут же понял — он всё слышал. Искра жалости, жгущая его изнутри, вспыхнула ещё ярче, когда он увидел замазанное слезами лицо Авеля.
— Теперь ты всё знаешь - сказал он брату. Внезапно всё исчезло — все чувства, все мысли. Осталась лишь твердая уверенность в своей правоте и в том, как достигнуть цели.
— Скорлупа... Моё тело — лишь скорлупа? — спросил Авель, закрывая лицо руками.
— Да, но знаешь, что важнее? Твоё сердце... Нет, твоя душа. Важно не то, что снаружи, важно то, что внутри, — улыбнулся Каин.
— И.. когда я состарюсь...
— Не обязательно! — Каин покрепче сжал камень и почувствовал, как что-то кольнуло его в сердце. Сомнение? Страх? Жалость? — Знаешь, ты слышал, что говорил наставник — мы должны будем платить муками, чтобы увидеть потерянный рай. Но ты не должен будешь проходить через всё это, понял? — Каин крепко сжал руку брата, да так что тот вскрикнул, и поднял камень. — Не кричи! Это будет больно, но оно того стоит!
Каин размахнулся камнем и ударил им по голове брата. Тот закричал, и краем глаза юноша увидел, как из пещеры к нему метнулся чёрный дракон.
— Потерпи немного, ладно? — лихорадочно прошептал Каин и снова ударил Авеля камнем. — Я разобью скорлупу, я освобожу тебя! — почти сразу же громовой голос почти прорычал над ним его имя. Камень тотчас же оказался выбит из руки Каина, а сам Каин почувствовал, как ударяется спиной и головой о землю. После этого всё потемнело и исчезло, скрывшись за непроглядной пеленой.
Когда Каин очнулся, он обнаружил себя лежащим у входа в грот. Вся спина была расцарапала, а в голове гудело. Прикоснувшись к уху, парень почувствовал что-то липкое и теплое. Кровь, сообразил он.
Каин встал и, шатаясь, подошёл к тому месту, где лежал Авель. Рядом он обнаружил своего наставника — тот сидел рядом с телом, закрыв глаза.
— Что же я наделал - прошептал дракон в пустоту, всё так же не открывая глаз
Подойдя ближе к брату, Каин потерял дар речи. Голова Авеля была разбита, а камень вокруг — запятнан кровью. Остекленевший взгляд Авеля был устремлен в небеса.
Опустившись на колени рядом с братом, Каин мигом вспомнил, что только что произошло. Осознание приходило постепенно — он его убил. Он убил Авеля, своего брата, как тот порой убивал своих ягнят.
Каин поднял взгляд на наставника. Тот сидел с закрытыми глазами, совершенно разбитый.
— Этот мир запятнан кровью, — прошептал он. — И как рано... Ведь он только успел расцвести, а уже окрашен в красный.
Из ступора Каина вывел до боли знакомый голос. Голос Аклимы, которая собиралась позвать братьев на обед. Только сейчас она осознала, что домой вернётся только один брат.
— Авель, проснись! — вскрикнула она, с глазами, полными слёз. — Авель... — только сейчас она увидела Мрака и, глубоко вздохнув, отшатнулась от него. Тот, казалось, совершенно не обратил внимания.
— Каин, — испуганно прошептала она, отходя к брату. — Это он это сделал? Этот зверь?
Каин не ответил. В других условиях он бы обнял её, прижал к себе и не отпускал, но только не сейчас.
— Это был он?
Юноша всё так же не ответил. Вместо этого он развернулся и медленно сошел со скалы.
На следующий день Аклима нашла своего брата, собирающего котомку.
— Мне нельзя здесь оставаться, — сказал он ей. — Только не там, где умер Авель.
— Но Каин... — она несмело подошла к нему. — Там же дикие земли, далеко от дома и...
— Не беспокойся, — ответил он. — У меня есть покровитель... И его отметина, — Каин поднял голову, и Аклима с ужасом увидела, что скулы и часть щёк её брата покрыты черными чешуйками. Внезапно её брат дрогнул, и за его спиной раскрылись большие, чёрные, кожистые крылья.
— Пока не привык к ним, — виновато усмехнулся он.
— Что с тобой, Каин? Тебя прокляли? Мать рассказывала...
— Да, прокляли. Но после того, что произошло, от меня отреклись все... Мать, отец, сестры... Я уверен, что душа брата тоже от меня отреклась. А он не отрёкся... Это — его метка.
—Но почему? Неужели ты...
— Я — убийца, — твердо сказал Каин, но его глаза предательски заблестели. — И я должен понести наказание. Может быть, это звучит глупо и по-детски, но прошу, не смягчай мне его своим присутствием. Совесть мне этого не простит, до костей обгложет.
Аклима подошла к Каину и прикоснулась к его руке.
— А меня обгложет тоска, — решительно сказала она брату. — Я пойду за тобой. Куда бы ты не ушел, пойду. Убийца ты или нет — это станет неважно через пару лет. У родителей будут и другие дети... Ты говоришь, тебя охраняют — значит, если твой покровитель милосерден, он будет охранять нас обоих.
Каин взглянул на Аклиму и понял — споры тут бесполезны. Она была так же решительна, как и Авель тогда, а темные, почти черные глаза до ужаса напоминали уже давно застывшие глаза Авеля.
— Что же, — Каин улыбнулся. — Тогда собирайся. Я буду ждать тебя снаружи.
Автор — @.ik0920.
КИРА ШЕЙДИС.
Глава 3.
Девушка шла по улице, сжимая в кармане горсть орехов. Она бы могла добыть их в лесу неподалеку, но сейчас было слишком темно, чтобы заниматься чем-то подобным. Орехи были соседскими.
Да, Кира украла у соседей орехи и теперь её терзала совесть. Сознанием она понимала, что у неё не было выбора — на Самайн тени нужно подношение, пусть и в виде орехов, так что технически в этом поступке не было её вины. Совесть, тем не менее, этих аргументов не принимала и неизменно взваливала всю вину на Киру.
Проходя мимо площади, она накинула капюшон на голову, ведь там сейчас вовсю шло празднество, а ей ни в коем случае не хотелось быть замеченной. Посередине пылал костёр — конечно же, подальше от чего-либо, что могло воспламениться. Традиция была такая — жечь костры на Самайн. Вокруг толпилась молодежь, а самые смелые перепрыгивали через огонь. Мол, подобная храбрость может освободить их от мелких грешков, совершенных ими. Вопрос лишь в том, где пролегает грань между той мелочью, которая сгорает в огне Самайна, и тем, что уже не выведешь одними лишь прыжками через костер.
На мгновение девушка остановилась и сжала в кармане орехи. Может, и ей прыгнуть через костер? Ведь кража орехов определенно не была тяжёлым грехом. Но посмотрев на то, как высоко полыхает пламя, она невольно отступила на шаг. Нет уж. Ей совсем не хотелось обжечься, а перепрыгивая через огонь, сделать это было легче лёгкого. Поэтому она лишь поёжилась и нырнула во тьму улицы.
Первым делом, когда она пришла домой, девушка бросилась в свою комнату, где её уже поджидала тень.
— У тебя сейчас никого нет дома? — спросила она. Кира заметила, что тень что-то вертит в руках.
— Да... Никого. — как-то мрачно подтвердила она, — Хотя я бы сказала — не все.
— Вот и классно, — усмехнулась тень. — А то этот мелкий упырь у меня уже не поверишь где сидит.
— Поверю, — всё так же мрачно отозвалась Кира. — Сейчас Самайн, так что...
— Да?
— Так что держи, — Кира протянула Джесс орехи.
— Воу, спасибо, — тень сложила руки чашей и приняла орехи от Киры, но почему-то не решалась их есть. — В общем... это же вроде как подарок? Или скорее как подношение или что-то такое?
Кира задумалась. Тень была довольно дерзкой и сильной — не стоило и ожидать, что она примет подарок от неё. И Кира, конечно, не забывала, что Джесс тёмная, что она демон. А демоны всегда жаждут власти.
— Наверное, подношение, — пожала Кира плечами. — Или что там правильно делать демонам на Самайн.
— Демонам... — фыркнула тень, засовывая орехи за пазуху. — Почему нельзя просто плюнуть на то, "демон" кто-то или нет? А, в прочем, — тень махнула рукой. — Впрочем, людям, похоже, жизненно необходимо поделить всё и всех, так что и без этого Света с Тьмой не будет всё просто и без заковырок. Это ты извини, заговорилась.
Слегка ошеломленная Кира отступила на шаг назад.
— Ну, ты можешь принять это, как подарок...
— Во имя всего святого и грешного, хотя бы себе самой не ври, — сморщилась тень. — Скажи прямо: ты меня боишься. Боишься, потому что при желании я могу в любую секунду вспороть тебе горло. Боишься, потому что я призрак. В конце концов, добровольно люди подарков не дарят. Может, из-за традиции, собственной выгоды... Но точно не добровольно.
— Это точно, — вздохнула Кира, тем не менее, в душе слабо сопротивляясь. Может, и добро люди по своей воле не делают? А как же тот столяр, который по весне мастерил скворечники и развешивал их по деревьям? Как же он мастерил детям игрушки, бесплатно чинил санки? Как же булочница, которая иногда угощала её свежеиспечёнными лепёшками? Нет, Кира не была согласна с тенью.
— Короче, — бросила Джесс. — У меня для тебя тоже кое-что есть, — тень протянула девушке небольшой кулон — небольшую деревянную пластинку где-то с пол-ладони Киры и с надписями на незнакомом ей языке на льняной верёвочке.
— Надень это на ночь, — сказала тень. — Это от бессонницы.
— И это тоже из-за собственной выгоды? — с усмешкой спросила Кира, оглядывая кулон. Вроде что-то магическое. По крайней мере, его окружала некая таинственная аура.
— Уж поверь мне, у меня была на это причина! — фыркнула тень, подходя к окну.
На некоторое время в комнате повисла тишина, а затем Джесс заметила:
— Похоже, им весело там, на площади. Ты чего не с ними?
— Ну... Ты видишь, кто прыгает через костер?
— Нет. Отсюда не видно.
— Парочки, — с некоторым презрением, смешанным с завистью ответила девушка. — Подруги. Друзья.
— Ну так найди себе кого-нибудь и вперёд! — воскликнула тень. — У тебя вон какие глаза. Большие, прямо как у коровы. Разве что не карие. И волосы, как вороново крыло. Будь у меня такие при жизни...
— А какие у тебя были? — с интересом спросила Кира
— Рыжие, — с некоторой стыдливостью ответила тень и замолкла.
— Послушай, а как ты умерла? — спросила девушка. — Это... больно?
— Очень, — мрачно ответила тень. — Хотя другим, может, и нет. Знаешь, после Самайна же идёт День Всех Усопших? Вот тогда можешь сходить на мою могилу. Она недалеко, в соседней деревне, в Гринвилле. На кладбище, само собой.
— Почему бы и нет? — Кира была совершенно не против прогуляться к чьей-то могиле. Тем более, что соседние деревни она все обходила и знала, как свои пять пальцев.
— Ну, тогда до встречи? — и, всё так же смотря в окно, тень растворилась в сумраке вечера.
— С орехами исчезла, — хмыкнула Кира. — И как только у неё это выходит?
Автор @.ik0920.
ТЫ! БЫСТРО УДАЛИ ЭТО! ЭТО ДАЖЕ НЕ КАНОН!
Цитата: 🔥Маэстро Гримм🔥 от 14.02.2024, 21:18ТЫ! БЫСТРО УДАЛИ ЭТО! ЭТО ДАЖЕ НЕ КАНОН!
Ещё раз попроси. А потом ещё четыре. Я тварь, я буду мстить и мстя моя страшна. Вот сколько раз я тебя просила не издеваться надо мной и Янушем? Ну вот и нечего на меня орать. "Главная тварь всей ролевой" — важная должность.
КИРА ШЕЙДИС.
Глава 4.
Ночь прошла, прошло опьяняющее веселье Самайна; пришла пора вспомнить и о скорби. День Всех Усопших начался подобающе - рассвет утонул в море тумана. Глядя на этот туман из окна, Кира спросонья думала, каково это - утонуть в тумане. Ведь и дома в нём тонули, и лошадь, стоявшая рядом с пивоварней; там была ещё телега, но из-за тумана её видно не было. Верхняя, видная девушке часть лошади напоминала огромную утку, и она представила, как эта утка плавает по волнам тумана, перебирая лапками и время от времени ныряя, оставляя на поверхности только хвост.
Оберега, который ей подарила Джесс, Кира не надевала - спать с куском дерева на шее, пусть и чуть больше волоса толщиной, было неудобно, и вместо того, чтобы бороться с бессонницей, кулон её скорее вызывал.
Однако, она не забыла и то, зачем она проснулась так рано, хотя в школу ей идти было не надо. Кира тихо зашла в кухню, отрезала кусок хлеба и налила в бутылёк немного кваса. Со всем этим она накинула плащ и вышла на улицу.
Утро встретило её мокрым холодом. Вокруг всё было бледным, будто кожа покойника. По правде, Кира никогда не видела кожи покойника, но предполагала, что она именно такая светло-серая, как и утренний туман. Вздохнув поглубже, она направилась по просёлочной дороге в сторону Гринсвилла.
День Всех Усопших можно было назвать праздником только с очень большой натяжкой: скорее он был днём скорби, когда семья поминала умерших родственников. А так как Кира не знала своих умерших родственников, она поминала кого попало.
Хлеб и квас тоже были связаны с традицией: так уж повелось, что в этот день люди не только ухаживали за могилами, но и приносили на них какую-нибудь еду. Говорят, что даже душам надо подкрепиться, только вот всю еду съедали птицы и черви.
Священник говорил, что в этот день души усопших ненадолго возвращаются на землю, ходят среди людей, греются у печей; причем прийти к тебе могла совершенно любая душа, как родная, так и чужая.
При мысли об этом Кира вздрогнула. А что если к ней придет душа драконида?
На пути к кладбищу её никто не остановил и девушка без проблем перелезла через невысокий забор, который отделял кладбище Гринсвилла от самой деревни.
Проходя между рядами, она одна за одной читала надписи на могилах. На некоторых из них совсем не было ничего написано.
Но тут Кира нашла то, что искала - покосившийся деревянный столбик с почти невидимой надписью "Джессика Грин". Чуть ниже были выведены две даты - 681 и 695.
-Два года назад - почти шепотом произнесла Кира и, опустившись на колени, положила хлеб и бутылёк рядом с могилой. По-хорошему, ей надо было произнести заупокойную молитву, но ни одной на ум не приходило, поэтому она просто встала.
Тем временем на могилу опустился ворон - большой, с красивыми черными перьями. Сначала он просто ходил по могиле, глядя на Киру глазами-бусинками, а затем ухватил кусок хлеба и вспорхнул на столбик, самодовольно его поедая.
Девушка вздохнула и уже собралась уходить, как вдруг почувствовала рядом какое-то шевеление. С ошарашенным видом она наблюдала, как мальчик лет девяти в грязной одежде подходит к могиле и прячет оставшийся хлеб и бутылку за пазуху. Но её возмущало не только то, что он делал, но и то, что он был обладателем кирпично-рыжей чешуи на скулах, тыльной стороне ладоней и хвосте длинной в метр, то есть драконидом. Девушка сама не поняла, что произошло после того, как он поднял на голову и тонким голосом спросил, что не так.
После этого паренёк уже со всех ног бежал прочь с набухающим синяком на скуле, а Кира потирала руку.
Он посмел осквернить могилу, а она отомстила. И ничего плохого в этом нет, думала она, идя домой. Только вот почему-то всё её нутро не было с этим согласно.
Тогда девушка попробовала подойти с другой стороны: а было ли бы Джесс приятно, если бы она не отогнала этого нахала?
Именно, Джесс.
Вздохнув, Кира приняла один факт: из-за тени её характер постепенно портился. И, к несчастью, она ничего не могла с этим поделать.
Автор - @ik0920.