сны девочек-волшебниц
Всем привет!
кхм.. я решила, что мне необходимо место, куда я смогу сваливать свои зарисовки, наброски, отрывки из всякой фигни и короткие рассказы. долго я к созданию этого склада шла, долго сомневалась и откладывала, но сегодня, в канун своего дня рождения, я решила, что пора.
пора квасить.
.ෆ˟̑*̑˚̑*̑˟̑ෆ.₊̣̇.ෆ˟̑*̑˚̑*̑˟̑ෆ.₊̣̇.ෆ˟̑*̑˚̑*̑˟̑ෆ.₊̣̇.ෆ˟̑*̑˚̑*̑˟̑ෆ.₊̣̇.
если кто-то меня не знает
меня зовут девочка-волшебница Лёля, я люблю нежных девушек и жестокость, славянскую тематику и физиологические подробности, православие и восточные мотивы, гуро и всепобеждающую чистую любовь. короче, разброс у меня огромный, и большинство из того, что я выше перечислила, вы, конечно, не увидите - сайт всё-таки детский ;) ещё я люблю тире и дефисы, глубокое погружение во внутренний мир протагонистов и, соответственно, ненадёжных рассказчиков, медленно, но верно, утопающих в собственном безумии. вот.. вот что-то примерно такое от меня и стоит ждать! ^^
.ෆ˟̑*̑˚̑*̑˟̑ෆ.₊̣̇.ෆ˟̑*̑˚̑*̑˟̑ෆ.₊̣̇.ෆ˟̑*̑˚̑*̑˟̑ෆ.₊̣̇.ෆ˟̑*̑˚̑*̑˟̑ෆ.₊̣̇.
особенности снов
~ к сожалению, большинство моих штук не подходят под местные правила :( много где я буду что-то убирать, там, где от этого будет нарушаться ритмика - цензурить звёздочками, а то, что совсем пропащее (а такого много)… ну, его не будет, ахах х)
~ я не против ваших комментариев!! любых. вы можете делиться впечатлениями, мыслями, советами, критикой - я буду рада ((практически)) всему!! ^^ хоть это в первую очередь и склад, но я ценю связь с аудиторией, так что если вам есть что сказать - обязательно говорите!
~ многие вещи, формально подходящие под правила сайта, всё равно могут быть неприятными для кого-то. будьте осторожны!
~ ии.. веселитесь! блуждайте по снам, причудливым или нежным, острым или ласковым, наполненных любовью или ненавистью. надеюсь, вам тут будет уютно, а я всегда буду вашим верным, пусть и причудливым гидом! ^^
добро пожаловать и до скорых встреч, милая девочка-волшебница или прекрасный царевич!
начну, пожалуй, путешествие по снам с первой части триптиха, который я дарила паке на день рождения. без остальных двух частей эта воспринимается не так, как должна, но у меня пока нет желания их выкладывать, эхех~ приятного чтения!
.ෆ˟̑*̑˚̑*̑˟̑ෆ.₊̣̇.ෆ˟̑*̑˚̑*̑˟̑ෆ.₊̣̇.ෆ˟̑*̑˚̑*̑˟̑ෆ.₊̣̇.ෆ˟̑*̑˚̑*̑˟̑ෆ.₊̣̇.
– Элли! - истеричный крик, бьющий по ушам до разрыва барабанных перепонок, нервные толчки и тяжёлое дыхание. - А… ох, чёрт, Элли!
Сознание приходит в тело медленно, кусками, случайными обрывками фраз из какого-то далёкого мира. Свинцовая боль, наполняющая собой каждую клеточку тела, не даёт даже шевельнуть пальцем - ощущение, будто пытаешься сдвинуть булыжник раз в сто больше самой себя. Противный комок липкой тошноты подкатывает к горлу, пропитывая слюну кислотой и горечью. Хочется сплюнуть - нет сил. Губы словно налиты цементом, как и вся голова.
– Б-богиня! Слава Богине, ты жива! - голос, до этого казавшийся просто шумом, наконец начинает окрашиваться в знакомые цвета. Мгновение - и что-то капает на свежие царапины, разжигая новую, уже отрезвляющую вспышку колючей боли. - О-ой, ой, прости пожалуйста…
"А. Это Лёля".
Первая мысль в соцветии импульсов и чувств. Воспоминания ненавязчиво заполняют собой пустоту, давая, наконец, понять, кто ты и что происходит. Тело постепенно становится легче, тошнота перестаёт так сильно жечь горло, а пламя неглубоких царапин только побуждает поскорее открыть глаза, чтобы его потушить.
Сделать это не так-то просто - слипшиеся веки приходится раздирать силой под ахи-вздохи спутницы и мерное чириканье незнакомых птичек.
– Элли! Элли, ты жива!
Мордашка Лёли - первое, что ты видишь. Карие глаза наполнены восторгом и светом, словно она только что узрела саму Богиню, а нижняя половина лица прикрыта руками. На секунду отрывает их, порываясь обнять, и ты видишь, что из обеих ноздрей у неё в три ручья идёт тёмная кровь, окрашивая собой и губы, и подбородок, и даже ладони. Вспомнив про это, девочка тут же смущённо и неестественно возвращает руки на место.
– Не обращай внимание, - спешит заверить быстрым лепетом. - Просто этот мир находится слишком далеко от нашего. Хорошо, что мы вообще живы остались.
– Ох, - вздыхая так, будто тебе глубоко за сто, ты наконец превозмогаешь ломоту в спине и принимаешь сидячее положение, удивляясь собственной внезапной хилости. - А ты уверена, что остались?
Небо синее-синее, как в невиданной сказке, и безоблачное. Солнце светит ярко, но мягко, и ты, жмурясь котёночком, наконец можешь облегчённо улыбнуться ему.
"Всё-таки мы живы".
И это кажется самой важной вещью во вселенной.
.ෆ˟̑*̑˚̑*̑˟̑ෆ.₊̣̇.ෆ˟̑*̑˚̑*̑˟̑ෆ.₊̣̇.ෆ˟̑*̑˚̑*̑˟̑ෆ.₊̣̇.ෆ˟̑*̑˚̑*̑˟̑ෆ.₊̣̇.
вторая часть триптиха меня бесит. она нелепа, она смешна, она.. почему-то понравилась паке. нет, конечно, я рада, что имениннице она пришлась по душе, но выкладывать её сюда мне стыдно. полной картины не получится, разумеется, но мы это все сможем пережить. наверное.
вместо неё вброшу заключительную третью часть. приятного чтения!!
.ෆ˟̑*̑˚̑*̑˟̑ෆ.₊̣̇.ෆ˟̑*̑˚̑*̑˟̑ෆ.₊̣̇.ෆ˟̑*̑˚̑*̑˟̑ෆ.₊̣̇.ෆ˟̑*̑˚̑*̑˟̑ෆ.₊̣̇.
– Лёля! Блин, Лёля!
Вспышки розового и неоново-зеленого, фиолетовый, звон в ушах и безумная тряска - всё это было так похоже на преддверие ада девочек-волшебниц, что ты бы уже произнесла молитву перед расставанием с жизнью, если бы не знала точно, что это реальный, живой мир. Просто странная вселенная, просто очень причудливая вселенная, просто слишком высокий коэффициент магии, просто слишком высокая чувствительность, просто…
– Ай!
Ты попыталась ухватиться за то, что казалось ландшафтом - красный многоугольник с противной склизкой текстурой, однако оказалось, что это живое существо. Очень агрессивное и очень больно жалящее живое существо. Место, которым ты его коснулась, как будто было пронзено тысячей горячих иголок, а существо в ответ на это только и сделало, что издало булькающие звуки. Смех?.. Уже не важно.
Сжимая зубы и терпя боль, ты принялась бежать - идея заведомо провальная, потому как понять, в какой плоскости ты находишься, становится практически невозможно. Но если больше делать нечего…
– Элли! Элли, я тут, я...
Между тем краски снова начали меняться со скоростью света, абстракция искажать рисунок и мешать "небо" с "землёй". То, что совсем недавно ужалило тебя, превращалось во что-то огромное, с вырисовывающимся подобием злобной улыбки, сливающееся, как хамелеон, с фоном, а потом резко выделяющееся каким-нибудь кислотным цветом. Голос Лёли был то ли жутко далеко, то ли запредельно близко, и сердце стучало на разрыв от этой неопределённости. Прыгнула в одну сторону - оказалось, что это обрыв - благо, неглубокий. Взмахнула рукой в другую, желая выбраться - отзеркалила мир, потом ещё, потом ещё раз, снова меняя форму узоров и заставляя дрожать его, как при землетрясении в десять баллов.
– Лёля, я… я рядом с существом! - закричала ты до боли в горле, пытаясь перебить какофонию из противных хлюпающих звуков и смеха, косясь на растущее красное и злобное. - Оно… оно меняет форму постоянно, я не знаю как… - будто слыша тебя, вытягивается, становясь обтекаемым и похожим на каплю, а затем сморщивается до размеров острой букашки, - к-как его описать... Но осторожнее, оно колючее!
– П-поняла!
Бурчание подобралось прямо к твоему уху, вызывая в душе животный страх. Ты тут же бросилась прыгать в другой психоделический узор, но существо, издеваясь, преградило тебе путь, а затем взметнулось вверх, подобно стене. Ты сделала несколько шагов назад, надеясь выбраться - ошпарилась спиной о другую его половину, и уже не смогла сдержать криков безумной боли. Понимая, что тебя окружили, обессилено запрыгала на месте, молясь, что хотя бы провалишься вниз, хотя бы снова перевернёшь небо и землю, хотя бы повернёшь кошмар вспять - но как назло ничего не происходило.
Глотать слёзы и дальше оказалось невозможным. Горячими струйками они безвольно потекли по раскалённым щекам. Где-то звучал голос Лёли, заглушаемый музыкой, которая с каждой секундой становилась всё громче и безумнее. Менялся орнамент, менялось освещение, мигали цвета и тряслись с разной периодичностью, но стена из злого существа так никуда и не исчезала.
– Э…ли! - доносилось детским плачем из другой галактики. - Л и.. . ! ! !
!
Тебя осенило. Пусть голос слышно и не было, но это чувство, это ощущение… его ничто на свете не может заглушить. Ты знала, всё твоё тело знало, каждый уголок твоей души - Лёля совсем близко.
! !
Склизкое тело существа разразилось новым бульканьем. Пауза. Затем ещё и ещё раз, как тогда, когда ты в первый раз его…
Значит, Лёля делает это сейчас.
! ! !
"Я не могу просто сидеть и ждать!"
Ты бросилось на место, от которого исходили самые мерзкие звуки на свете - боль, адская жгучая боль, но от неё же не умирают, да?
Ещё и ещё раз, повторяя за Лёлей, стараясь поймать её ритм. Ещё и ещё раз, до сломанных ногтей и сожжённой одежды, сожжённой кожи, зная, что она сейчас делает то же самое, зная, что вместе…
Существо истончилось за миг. Издав последний звук, оно испарилось, и теперь вы под дикую музыку, под тряску и звон обессилено падали в объятия друг друга, падали в очередную пропасть. Взглянув на её изнеможённое, слегка искажённое лицо, ты почувствовала себя самой счастливой на свете и отчего-то рассмеялась. Она тоже, а затем продолжила лепетать тебе какой-то сущий бред, не понимая, что взрыв солнца, что столкновения звёзд и крушения галактик её заглушают. Глупенькая.
Но даже в таком мире вы найдёте способ выжить. Даже в таком мире вы никогда не допустите отчаяния.
Ведь вместе девочки-волшебницы могут всё.
.ෆ˟̑*̑˚̑*̑˟̑ෆ.₊̣̇.ෆ˟̑*̑˚̑*̑˟̑ෆ.₊̣̇.ෆ˟̑*̑˚̑*̑˟̑ෆ.₊̣̇.ෆ˟̑*̑˚̑*̑˟̑ෆ.₊̣̇.
катание штук даётся мне с трудом. прошлый год был самым непродуктивным за всю мою жизнь, этот грозится стать его аналогом. я стараюсь давить из себя хоть что-то, хоть всякие мелочи, но всё равно направлять все свои мысли, силы и свободные минуты на основную большую работу. она идёт с трудом. не только из-за катастрофической нехватки всего, но и из-за некоторых технических особенностей.
но даже она лучше "конца грусти". как я вообще додумалась дерзнуться потянуть что-то настолько сложное?.. слабоумие и отвага, хех.
.ෆ˟̑*̑˚̑*̑˟̑ෆ.₊̣̇.ෆ˟̑*̑˚̑*̑˟̑ෆ.₊̣̇.ෆ˟̑*̑˚̑*̑˟̑ෆ.₊̣̇.ෆ˟̑*̑˚̑*̑˟̑ෆ.₊̣̇.
Приближающийся ко мне сзади писк подошвы о рваный линолеум аккуратно подводят к концу пустые, хоть и осознанные размышления. Не успеваю я среагировать, как чьи-то пальцы мягко постукивают меня по спине, призывая обратить внимание на их обладателя.
– Эй… – сконфуженный женский голос, хрипит и делает такие долгие паузы, как будто что-то пытается вспомнить. - Эй…
Легко вздыхаю и оборачиваюсь.
Передо мной, отчаянно корча досаду, стоит девочка с самой бесцветной внешностью на планете. Растрёпанные русые волосы собраны в не очень длинную косу, овальное серое лицо где-то украшено покраснениями и прыщами, а левый бледно-голубой глаз слегка, но заметно косит. Черты лица у неё при этом приятные - не большие, но и не маленькие, аккуратно-округлые, и я бы даже мог назвать её милой, если бы в натянутых интонациях и ужимках не сквозили хищные крысиные нотки, искажающие порой внешность до уродства и подёргивающихся от отвращения пальцев.
– Прости, я забыла твоё имя, - тянет гласные и нарочито кокетливо отводит пустой взгляд.
Кажется, её зовут Света. Официально у нас нет старосты, но эта девочка живёт выполнениями его обязанностей. Всегда весёлая, всегда всех расталкивающая, предлагающая идеи насчёт всего подряд и громче всех смеющаяся до того приторно, что становится неловко. Возможно, это всё потому, что она анимешница с каким-то особым взглядом на жизнь, но человеком она кажется хоть и не плохим, но неприятным.
Ничего удивительного в том, что меня она не помнит.
Называюсь и слышу в ответ короткие хлопки ладоней, хихиканье и радостное "Точно-точно! Как я вообще могла забыть?". Кто-то из проходящих мимо оборачивается на нас - такие концерты и всплески эмоций для пристанища унылых, еле шаркающих ногами по полу зомби являются чем-то из разряда второго пришествия - интересно, необычно, но полые разговоры ни о чем и повторение домашнего задания важнее.
– В любом случае, - она гипертрофированно жестикулирует, откидывает голову назад и снова наклоняется, заглядывая мне в глаза. - Тут дело такое… это насчёт Вики.
Сердце падает в пятки. Мелкая дрожь бьёт по рукам, и я чувствую себя убийцей, уличённым в преступлении. Странный испуг и отчего-то глубокий, колючий стыд.
Всё-таки виноват?..
.ෆ˟̑*̑˚̑*̑˟̑ෆ.₊̣̇.ෆ˟̑*̑˚̑*̑˟̑ෆ.₊̣̇.ෆ˟̑*̑˚̑*̑˟̑ෆ.₊̣̇.ෆ˟̑*̑˚̑*̑˟̑ෆ.₊̣̇.
это я писала относительно давно, в те жуткие времена, когда пыталась постичь ритмику слов, преобразовать их в музыку. у меня таких штук, кажется, несколько, и каждый раз мне нравился результат, но при этом жутко не нравилось то, что таким способом писать можно только от лица глубоко больных или просто очень странных людей.
больше я такие фокусы не вытворяю. берегу себя и своих близких.
.ෆ˟̑*̑˚̑*̑˟̑ෆ.₊̣̇.ෆ˟̑*̑˚̑*̑˟̑ෆ.₊̣̇.ෆ˟̑*̑˚̑*̑˟̑ෆ.₊̣̇.ෆ˟̑*̑˚̑*̑˟̑ෆ.₊̣̇.
к
а
к
- Эй, ну так что?
Стояли хрущевки, стояла школа, стоял одноклассник, стоял 2001 год - год *********, год тоски по прошлому, первой ******* и первого аниме. Крапивинские мальчики - недосягаемый идеал, апогей человеческой Любви и нежности. Как жаль, что таких не существует. Как жаль, как
............
как?
Жаль, что вместо них одноклассники. Жаль, что он лишь на мгновение забежал.
...........
В его спутанных огненно-рыжих волосах виднелась натуральная грязь весенних дорог. Как он видит меня, если челка закрывает глаза? Как(?)ой он уродливый.
– Да что с тобой?
Мне хотелось, чтобы этот парень исчез сейчас же и навсегда. Тёмно-зелёная доска расплывалась за ним. Раздражённый голос эхом носился по пустой школе.
Мне так не хотелось его отпускать. Я открывал рот, как рыба, силясь что-то выдать.
Он не Крапивинский мальчик. Но даже он уплывал из рук.
Кинул последний неоднозначный взгляд. Я закрыл глаза за секунду до конца света.
Класс, учительница, доска. Все взгляды обращены на меня. Непонятные грубые смешки, забытые долги по литературе. Их волосы чёрные, каштановые, синие, но не рыжие. Ни у кого не было таких волос. Даже у гадкой пятидесятилетней тётки, которую эти подростки почему-то так любили. Она ухмылялась.
– Ты таким образом хочешь сказать, что не выучил стихи? Оригинально.
Прокатывала каждое слово, театрально ухмыляясь и постукивая ручкой по столу. Оригинал? Я не оригинален.
Как показать им, что с меня хватит? Я не делал ничего.
– Ну, скажи хоть что-нибудь в своё оправдание.
Идеальная тишина. Я ловил рыжие отблески жёлтых стен. Даже одноклассникам было неловко кидать презрительные шутки. Я не собирался ничего говорить.
Я ни с кем из них говорить не буду. Никогда. Никогда. Никогда. Приставят дуло к виску матери - слова не скажу.
Учительница вздохнула, вывела красную двойку в журнале.
– Знаешь, Вова, - театральность пропала, оставив место раздражению и смертельному безразличию, - тебе не в школе находиться надо, а в Кащенко.
Я шёл к своей парте под сдержанное улюлюканье и визжащее "К доске!".
Надо в Кащенко?..
Я выводил кривые линии на парте, пока очередная милая девочка с вонью изо рта с выражением зачитывала Есенина. Смотрел на неё, потом на других. Пытался не потеряться в жёлтом цвете коридора, жёлтом цвете классов, жёлтом небе, жёлтом мире. Это раздражает. Вот в моём мире всё вокруг зелёное. И макушки у всех рыжие.
Нет, не надо в Кащенко. Но в Москву надо. Да. Надо в Москву. Лишь бы снова услышать тот голос, но не заезженную запись, а новую, отполированную до блеска песню.
Учитель по физике раздаёт двойные листы. Закрываю глаза.
Залитая мягким солнечным светом площадка. Тепло. Лето. Мне всего восемь. Вокруг пёстрые, аляповатые, но всё равно милые новостройки. Кроме нас двоих никого - только бабушка стоит на балконе и, улыбаясь, машет мне рукой. Жаркий ветер. Я стою. Я смотрю на небо. А в голове ясно так, как никогда не будет уже никогда. Мне хорошо.
Я знаю, что ему тоже хорошо.
Хорошо.
Как?
Я открываю глаза. В классе уже никого.
.ෆ˟̑*̑˚̑*̑˟̑ෆ.₊̣̇.ෆ˟̑*̑˚̑*̑˟̑ෆ.₊̣̇.ෆ˟̑*̑˚̑*̑˟̑ෆ.₊̣̇.ෆ˟̑*̑˚̑*̑˟̑ෆ.₊̣̇.
@zvezdochkapaka, этот малыш твой. делай с ним что хочешь, а можешь вообще не читать.
.ෆ˟̑*̑˚̑*̑˟̑ෆ.₊̣̇.ෆ˟̑*̑˚̑*̑˟̑ෆ.₊̣̇.ෆ˟̑*̑˚̑*̑˟̑ෆ.₊̣̇.ෆ˟̑*̑˚̑*̑˟̑ෆ.₊̣̇.
Далеко-далеко, там, где океаны поворачиваются вспять, где небеса встречаются с адом, растёт цветок, названный в твою честь. Лепестки, нежные, словно воспоминания о юности, на вкус сладки, как леденец, а стебель так тонок и хрупок, что даже страшно его касаться - как бы не сломать, как бы не сгубить что-то настолько неземное. В темноте он светится, подобно маяку, в холода греет, а в жару отбрасывает тень гуще, чем у африканского баобаба. Мир и спокойствие поселяются в душах тех, кто хотя бы мельком его видел, а сумевшие разгадать его тайну на всю жизнь становятся счастливыми, как дети.
Я все карты наизусть изучу, всю землю исхожу и вплавь пройду все моря, но найду, обязательно найду то место, где рай встречается с адом. То место, где никогда не увядает цветок, названный в твою честь.
.ෆ˟̑*̑˚̑*̑˟̑ෆ.₊̣̇.ෆ˟̑*̑˚̑*̑˟̑ෆ.₊̣̇.ෆ˟̑*̑˚̑*̑˟̑ෆ.₊̣̇.ෆ˟̑*̑˚̑*̑˟̑ෆ.₊̣̇.
"иди за мной, сатано" - моя любимая глава уроков утопления. они кривы и наивны, но эту их часть я до сих пор иногда перечитываю.
.ෆ˟̑*̑˚̑*̑˟̑ෆ.₊̣̇.ෆ˟̑*̑˚̑*̑˟̑ෆ.₊̣̇.ෆ˟̑*̑˚̑*̑˟̑ෆ.₊̣̇.ෆ˟̑*̑˚̑*̑˟̑ෆ.₊̣̇.
"— Понимаешь, не стоит строить какие-то романтичные образы, не узнав толком человека. Потом всегда разочаровываешься, уж поверь мне.
Списывал непонятные термины с доски.
Ты удивишься, но я не разочарован.
— Говори со мной нормально, я ненавижу в мыслях твоих копаться! — вспылила Лалалу. — Не человек, а помойка какая-то, тебя любить — гвозди жевать, как ты вообще в мире существуешь?
Её лицо исказилось в зловещей гримасе.
— Эй, знаешь что?
Она, смотря только на меня, медленно подошла к бывшей парте Эрика.
Очень резко, будто падая, села на его стул, вальяжно закинув ногу на ногу. Скрещивала руки, с ненавистью смотрела сверху вниз на меня.
Что ты пытаешься сказать этим?
— Ты ещё и!.. Но не успела она договорить, как двери класса распахнулись. Лалалу, тихо ахнув, испарилась".
"Осознание ударило прямо в солнечное сплетение. Так, что отшатнулся. И улыбка превратилась в злобную насмешку.
Я всё понял, всё резко, всё слишком трагично, слишком забавно понял, почему Эрик понял, что понял, что я, что, что, что, что, что, что, что…
Ноги уже не держали меня.
А Наташа Бондарчук была для меня такой красивой в детстве.
Эрик зачем Эрик зачем Эрик я доверял тебе Эрик я бежал к тебе чтобы удостовериться что, а ты своими намеками своими взглядами своими твоими руками Эрик лучше бы ты просто **** меня вчера Эрик я не хочу это осознавать Эрик ты знаешь конец этого Эрик Эрик Эрик Эрик Эрик Эрик Эрик почему ты дал мне жизнь Эрик
Эрик, ты вчера мыл посуду? Эрик, что тебе вчера снилось? Эрик, кого ты скрываешь? Эрик, почему почему почему ты так жесток, Эрик, я…
Отчаянно прижимал книгу к груди. Слёзы обжигали щёки, падали на пол. Я скулил, как побитая блохастая собака. Ногти скрипели о мерзостно красивую обложку.
Ах, какое чудо, какое чудо, ах, какой сон мне снился сегодня! Мне снилось, снилось, снилось… Снилось, что всё это время я был во сне".
"Он придумывает какую-то дикую историю, он заставляет участвовать меня в этом, он травит меня этим искусственным миром, давит на жалость, заставляет любить, сжигает форму, запрещает выражать эмоции. Чего он хочет? Повторения силуэтов? Чего? Чего?
Кто из нас всех вообще реальный?
Я пытался нащупать стену руками. Вместо неё была тьма. Алые глаза проваливались, тонкие губы растягивались в неестественной улыбке, запах зимы превращался в запах гниения.
Я не боюсь тебя.
Испуганные всхлипы прекращались. Прекращалось всё".
"«Неужели всё это был сон?» — подумал я.
Если нет, то… надо спасти Эрика.
И себя".
.ෆ˟̑*̑˚̑*̑˟̑ෆ.₊̣̇.ෆ˟̑*̑˚̑*̑˟̑ෆ.₊̣̇.ෆ˟̑*̑˚̑*̑˟̑ෆ.₊̣̇.ෆ˟̑*̑˚̑*̑˟̑ෆ.₊̣̇.
на самом деле в их мире нет места любви
тот случай, когда вся работа грубейшим образом нарушает правила сайта, кроме последних строчек.
.ෆ˟̑*̑˚̑*̑˟̑ෆ.₊̣̇.ෆ˟̑*̑˚̑*̑˟̑ෆ.₊̣̇.ෆ˟̑*̑˚̑*̑˟̑ෆ.₊̣̇.ෆ˟̑*̑˚̑*̑˟̑ෆ.₊̣̇.
Донести не донесли, но и сжечь не смогли. Держась друг за друга, кое-как доковыляли до дома, а там забылись в беспокойном сне, понимая, что наши муки теперь ещё ужаснее станут.
Но не стали. С той ночи нас больше не душили видения, и с каждым днём боль всё слабее становилось. Месяц-другой, и от кошмарного сна остались лишь горькие воспоминания.
А вот леса тем летом и правда страшно полыхали.
.ෆ˟̑*̑˚̑*̑˟̑ෆ.₊̣̇.ෆ˟̑*̑˚̑*̑˟̑ෆ.₊̣̇.ෆ˟̑*̑˚̑*̑˟̑ෆ.₊̣̇.ෆ˟̑*̑˚̑*̑˟̑ෆ.₊̣̇.
думайте сами, что это означает ;)
оригинально ли моё творчество? нет
но стараюсь ли я быть оригинальной?..
.......
нет.
.ෆ˟̑*̑˚̑*̑˟̑ෆ.₊̣̇.ෆ˟̑*̑˚̑*̑˟̑ෆ.₊̣̇.ෆ˟̑*̑˚̑*̑˟̑ෆ.₊̣̇.ෆ˟̑*̑˚̑*̑˟̑ෆ.₊̣̇.
Девушка из соседней квартиры почти её не покидает.
Мы встретились взглядами с первыми птичьими криками. Восходящее солнце, пробивающееся сквозь пыльное окно подъезда, окрашивало её задумчивое лицо нежным багрянцем. Красивым оно было или нет - не помню. Помню, что волосы светлые, а глаза мутные, как у свидетеля чего-то ужасного.
Лениво оглядев меня, она то ли из нежелания дышать одним воздухом, то ли из уважения к чужому личному пространству быстрым шагом удалилась в соседнюю от моей квартиру, хлопая дверью так сильно, что от громкости мозг заметался по черепной коробке, а сомнения и мелко колющая боль пригвоздили ноги к полу, не давая сдвинуться.
Крики то утихали, то цвели с новой силой.
Я помешана на девушке из соседней квартиры, которая почти её не покидает.
Мне нравится думать, что она такая же забитая и никому не нужная неудачница, как и я. Живущая родительскими деньгами и случайными заработками, смотрящая аниме до рассвета и вожделеющая чистую всепобеждающую любовь. Её дверь хлопает по ночам потому, что только в это время она ходит в магазин за продуктами, ведь ей стыдно показываться на людях днём. Я **** ****, если узнаю когда-нибудь, что это неправда.
Я люблю девушку из соседней квартиры, которая почти её не покидает.
Я понятия не имею, что она за человек. Как бы я ни прислушивалась, как бы ни убивала звуки вселенной ещё в утробе, за стеной всегда лишь пустота. Ни стонов, ни криков, ни хихиканья, ни плача, ни швыряния мебели и поедания *********** ***** - только приглушённый белый шум, как будто там не человек, а оживающий по ночам мертвец.
Я ем, приложив ухо к древним обоям. Я никогда не надеваю наушники. Я сутками жду подтверждения, что она всё ещё жива.
Я люблю девушку из соседней квартиры, потому что больше любить мне некого.
.ෆ˟̑*̑˚̑*̑˟̑ෆ.₊̣̇.ෆ˟̑*̑˚̑*̑˟̑ෆ.₊̣̇.ෆ˟̑*̑˚̑*̑˟̑ෆ.₊̣̇.ෆ˟̑*̑˚̑*̑˟̑ෆ.₊̣̇.
не убивайте меня, модераторы, здесь говорится о любви как о сильной привязанности, а не о романтическом чувстве ^^
пока что я полностью погружена в работу над своей новой штукой. она должна выйти не очень большой, но.. своеобразной. очень сложно было выбрать отрывок, который не нарушал бы правила сайта, и даже так мне всё равно придётся кое-что зацензурить.
.ෆ˟̑*̑˚̑*̑˟̑ෆ.₊̣̇.ෆ˟̑*̑˚̑*̑˟̑ෆ.₊̣̇.ෆ˟̑*̑˚̑*̑˟̑ෆ.₊̣̇.ෆ˟̑*̑˚̑*̑˟̑ෆ.₊̣̇.
Она выводила меня из себя каждым своим жестом, каждым взглядом и словом. Я терпеть не мог эти тощие сухие пальцы, покрытые цыпками уродливые руки, моложавое серое лицо, которое было бы прекрасным, если бы в его порах таилось хоть немного смысла, и обтянутый им кривой, как будто бы сломанный в нескольких местах, череп. Мёртвое молчание бесцветных глаз и пустые, бессмысленные фразы, неискренние и жестокие, глухие шлепки вместо побоев, шёпот вместо криков, наполненное дезориентацией детство, проведённое во снах о смерти и задирании глупых сверстников с плоскими лицами.
Из-за неё мы редко включали свет в квартире. Она, кажется, от него слепла. Стонала при виде лучей солнца и всегда зашторивала окна, терялась, смотря на свечи, и никогда не ходила в церковь. В детстве я любил ей назло поджигать вещи, подносить прямо к её лицу горящие спички и маячить перед глазами найденными на улице зажигалками, но в ответ на это всегда получал лишь короткие вздохи и мутные полые взгляды. Потом я сам с ужасом осознал, что тоже стал жмуриться на свету.
Лампочки источали болезнь только во время коротких и редких приездов родственников. Лицемерно скалящие кривые жёлтые зубы, воняющие потом и дешёвым сладким парфюмом, они каждый раз давали мне гадкие шоколадные конфеты с белёсым налётом, называли милым и пытались потрепать за щёку, но при этом в их мелких глазах читалось неизменное "лучше бы ***". Нахваливали внешность и "серьёзность", но своих детей со мной не знакомили, говорили, что вырасту завидным женихом и обязательно обзаведусь красавицей-женой, но, уходя, смотрели с душераздирающей гнилой жалостью, как на ***. Строчили ей сообщения о том, что меня срочно нужно к какой-нибудь бабке-шептунье, думая, что в перерыве между *** и *** я их не читаю.
.ෆ˟̑*̑˚̑*̑˟̑ෆ.₊̣̇.ෆ˟̑*̑˚̑*̑˟̑ෆ.₊̣̇.ෆ˟̑*̑˚̑*̑˟̑ෆ.₊̣̇.ෆ˟̑*̑˚̑*̑˟̑ෆ.₊̣̇.
ничего, кроме "рождества", я сейчас не пишу, чтобы не распыляться. вчера на эмоциях выложила вторую главу и сегодня немного об этом жалею.
.ෆ˟̑*̑˚̑*̑˟̑ෆ.₊̣̇.ෆ˟̑*̑˚̑*̑˟̑ෆ.₊̣̇.ෆ˟̑*̑˚̑*̑˟̑ෆ.₊̣̇.ෆ˟̑*̑˚̑*̑˟̑ෆ.₊̣̇.
В других обстоятельствах я бы не смог назвать его красивым — всегда слегка помятый, по-детски неказистый, похожий на изъеденный насекомыми полевой цветок, но свет, который он излучал, делал его заметнее всех остальных, вылизанных до приторности, и в то же время жёг мои глаза хуже солнца. Меня мутило от одного его вида, мне становилось плохо, тошно, и всё же я не мог отказать себе в редких взглядах на него, которые он всегда, улыбаясь, возвращал, делая мне ещё больнее. Постоянно окружённый людьми и старающийся со всеми ладить, но при этом своей искренностью и чистой, непорочной добротой не похожий ни на кого — словно пришёл в этот мир из далёкого прошлого, из древней сказки.
Как жаль, что я к нему ничего не чувствую.
.ෆ˟̑*̑˚̑*̑˟̑ෆ.₊̣̇.ෆ˟̑*̑˚̑*̑˟̑ෆ.₊̣̇.ෆ˟̑*̑˚̑*̑˟̑ෆ.₊̣̇.ෆ˟̑*̑˚̑*̑˟̑ෆ.₊̣̇.
хотя нет.
третья глава мне далась тяжелее. описывать чувства в принципе трудно. но я справилась!!
.ෆ˟̑*̑˚̑*̑˟̑ෆ.₊̣̇.ෆ˟̑*̑˚̑*̑˟̑ෆ.₊̣̇.ෆ˟̑*̑˚̑*̑˟̑ෆ.₊̣̇.ෆ˟̑*̑˚̑*̑˟̑ෆ.₊̣̇.
Чёрная земля, то и дело лысиной усмехаясь, возвращала меня во вчерашний день, вчерашний вечер. Стоило мне посмотреть на холодное *** и ошмётки травы, как в голове всплывал осточертевший образ матери, выстраивались серые стены, лупившие по щекам духотой и древним мусором. Тяжёлое, висящее арканом на шее. Неизбежное и неотвратимое, от которого невозможно было сбежать, тащащее постоянно за собой.
«Всё-таки **** не так плоха».
Не так плоха. Не так плоха.
Лёгкость этой мысли заставляла хотеть смеяться. Я не смогу сделать всё, что хочу — и пусть. Мой потенциал умрёт со мной — и пусть. Зато я наконец выведу её из себя!
Не
Пло
Хо!
Безумно весело и хорошо!
Многоэтажки на глазах темнели и заострялись, уродовались подтёками. Лица мальчишек и девчонок, а также их родителей, деформировались в злые собачьи морды, голоса — в лай. Я проходил мимо них в предпоследний день своей жизни, прощался с каждой вошью в их жидких волосах и с каждым глистом в их слабых организмах, понимая, что мне не жаль, совсем не жаль. Даже если мне что-то нравится, даже если что-то меня держит
Не
Жаль!
.ෆ˟̑*̑˚̑*̑˟̑ෆ.₊̣̇.ෆ˟̑*̑˚̑*̑˟̑ෆ.₊̣̇.ෆ˟̑*̑˚̑*̑˟̑ෆ.₊̣̇.ෆ˟̑*̑˚̑*̑˟̑ෆ.₊̣̇.
да-да, опять я со своей крепкой женской дружбой.
эта штука не закончена так что будьте осторожны.
.ෆ˟̑*̑˚̑*̑˟̑ෆ.₊̣̇.ෆ˟̑*̑˚̑*̑˟̑ෆ.₊̣̇.ෆ˟̑*̑˚̑*̑˟̑ෆ.₊̣̇.ෆ˟̑*̑˚̑*̑˟̑ෆ.₊̣̇.
Ты зажигаешь по вечерам фонари. Запертая в комнате, связанная косами, я не могу выбежать к тебе, поэтому мне остаётся только с придыханием смотреть на то, как ловкие руки делают мрачные улицы огромного мира ярче. Запертая в комнате, я умоляю высшие силы выпустить меня хоть на секунду, но они глухи и жестоки, как и прежде.
Дни мои проходят в сухой ленивой грусти. Меня не радуют ни книги, ни еда - только мысли о тебе, появляющейся с первыми сумерками, будоражат уставшее сердце, заставляя его биться то смертельно медленно, то до сладости быстро. Из трещинок в потолке я пытаюсь составить черты твоего лица и линии твоих огрубевших от работы рук, но получаются лишь нелепые пародии, кривые и насмешливые. Я плачу и прямо на полу засыпаю тревожным сном до вечера, живя всего несколькими секундами наших робких встреч и затем снова погружаясь в ползучее, скрытое под розовыми обоями отчаяние.
.ෆ˟̑*̑˚̑*̑˟̑ෆ.₊̣̇.ෆ˟̑*̑˚̑*̑˟̑ෆ.₊̣̇.ෆ˟̑*̑˚̑*̑˟̑ෆ.₊̣̇.ෆ˟̑*̑˚̑*̑˟̑ෆ.₊̣̇.
думаю, прошло достаточно времени для публикации этого.
все неловкие зарисовки с моими девочек из обоих тестов ヽ(*・ω・)ﾉ приятного прочтения!~
.ෆ˟̑*̑˚̑*̑˟̑ෆ.₊̣̇.ෆ˟̑*̑˚̑*̑˟̑ෆ.₊̣̇.ෆ˟̑*̑˚̑*̑˟̑ෆ.₊̣̇.ෆ˟̑*̑˚̑*̑˟̑ෆ.₊̣̇.
зарисовки с Ани:
– Запомни эти слова, - хрипло и холодно, как мелкий град по стеклу, аккуратно подстриженными ногтями сжимая тонкую ткань твоего платья, - потому что больше я их не скажу никогда, - она немного отстранилась, сделала паузу, чтобы собраться с мыслями, и выдохнула, пронзительно сурово смотря в твои глаза: - Ты - самое дорогое, что у меня есть. Всё.
А ты еле сдерживала счастливую улыбку.
Она и правда больше никогда не повторяла этого. Только однажды, поздним вечером уча тебя вальсировать, бледно улыбнулась:
– Ты такая красивая, - прошептала трепетно, слегка наклоняя голову. - Прямо как с картины.
"Не правда", - хотелось тут же ответить тебе, но отказать первой её улыбке было невозможно.
И ты сохранила эти слова в шкатулочке в форме сердца.
Она не знала, как праздновать Новый год. Говорила, что там, откуда она родом, всё по-другому.
– А как он проводится у вас в стране? - спрашивала ты за считанные минуты до боя курантов.
Она долго молчала, не смотря на тебя, как будто не услышала вовсе, но в конце концов холодно ответила:
– Я не хочу вспоминать.
Ты тут же смутилась внезапно нагрянувшему любопытству и уже хотела было извиниться, как вдруг она повернулась и, посмотрев тебе в глаза, впервые за всё время вашего знакомства ярко и искренне улыбнулась.
– Сейчас я здесь, с тобой. И поэтому всё, что было раньше, не важно.
Самая чистая, самая важная и правдивая вещь на свете.
Самая милая и добрая улыбка самой милой и доброй девочки.
Под бой курантов ты, обнимая её, понимала, что вас ждёт самая тёплая зима.
Ночная свежесть - именно то, что тебе нужно сейчас. Вдыхаешь и выдыхаешь холодный воздух, постепенно успокаиваясь, но ещё боишься увидеть в темнота очертания ужасающих образов из недавнего сна.
Входная дверь скрипит - ты вздрагиваешь и оборачиваешься. Успокаиваешься, понимая, что это просто Ани.
Хотя в своей белой ночнушке она и правда похожа на прекрасного призрака аристократки. Строгие, красивые черты лица, такая правильная осанка и пронзительный ледяной взгляд, на который хочется не отрываясь смотреть вечность. Ты сдержано ей улыбнулась и получила кивок в ответ.
– А я уже испугалась, что ты от меня решила под покровом ночи сбежать, - ровно говорит она, подходя ближе. - Всё в порядке?
– Полном, - неловко врёшь ты. - Просто захотелось посмотреть на звёзды.
Тебе всегда было неловко ей жаловаться. Ты знала, что за ней неподъёмным шлейфом тянется тяжёлое прошлое, терзающее её настолько, что каждая попытка рассказать о нём кончалась тихими слезами и утешениями. После такого совершенно не хочется рассказывать о подростковых переживаниях и проблемах со сверстниками - тебе это кажется подобным грубой насмешке.
И уж тем более её внимания не стоит какой-то кошмарный сон.
Она пристально смотрит на тебя какое-то время, так, что ты сглатываешь от напряжения, а затем так же, как и ты, опирается руками на перила крыльца.
– Тогда будешь смотреть вместе со мной, - как обычно, прелестные ультиматумы. Будто она боится, что ты откажешь, если просто вежливо предложит.
Ты не против такой компании, наоборот - вместе с ней тебе совсем не страшно. Тихо радуясь, поднимаешь голову к небу.
Звёзд много, все они крошечные и яркие, стоящие плечом к плечу друг к другу, словно близкие подружки. Ловишь себя на мысли, что Ани могла бы стать одной из них - такая же далёкая и холодная, но тем не менее очаровательная.
– Сегодня небо красивое, - выдыхаешь ты.
– Ага.
Ты украдкой глядишь на её профиль - спокойная и серьёзная, как и всегда, но что-то новое появляется в изгибе её изящных бровей.
– Я знаю тебя уже давно и вижу, когда ты лжёшь, - говорит она через какое-то время, вкладывая в каждое слово такую силу, что они становятся похожими на пощёчины. - Я не люблю ложь и лживых людей, поэтому скажи мне правду, пожалуйста.
Ты смущённо отводишь взгляд.
"Только не это. Не хватало ещё, чтобы мы поссорились".
Несколько секунд набираешься смелости, чтобы неловко обронить:
– Кошмар... мне кошмар приснился и я испугалась.
– Это всё? - сквозь жёсткость прорывается непонимания. - Почему ты не хотела об этом говорить?
От ветра становится холодно. Ёжишься и молчишь, наконец понимая глупость своих умозаключений.
– Я… застеснялась говорить о такой мелочи. Не хотела, ну… чтобы ты грузилась этим.
– С головой всё в порядке? - тут же резко выдаёт она, повышая голос. - Ты - самый близкий мне человек во всём мире, твои проблемы - мои проблемы, какими бы по масштабу они ни были, - вздыхает, и продолжает уже мягче: - Если хочешь делиться - делись. Я хочу выслушивать тебя и поддерживать, и я никогда от тебя не отвернусь. Поняла?
Ты краснеешь от стыда и от разливающейся по жилам теплоты. Смотришь на неё стеклянным взглядом и никак не можешь поверить в своё счастье.
– Я настолько важна тебе? - шепчешь почти без голоса.
Она устало вздыхает.
– Ну конечно.
Пара мгновений колебаний и разводит тонкие бледные руки, никак при этом не меняясь в лице.
– Сегодня я разрешаю тебе обнять меня. Воспользуйся этой возможностью.
Маска на твоём лице разбивается, и ты широко улыбаешься ей сквозь предательски не вовремя выступившие слёзы. Налетаешь, чуть не сбивая её с ног, и крепко-крепко обнимаешь, утыкаясь носом в острое плечо. Чувствуешь ледяные руки на своей голове, и понимаешь, что никогда не будешь счастливее, чем сейчас.
Вы всегда будете вместе. С этого момента и до конца веков. Теперь вас ничто не разлучит.
.ෆ˟̑*̑˚̑*̑˟̑ෆ.₊̣̇.ෆ˟̑*̑˚̑*̑˟̑ෆ.₊̣̇.ෆ˟̑*̑˚̑*̑˟̑ෆ.₊̣̇.ෆ˟̑*̑˚̑*̑˟̑ෆ.₊̣̇.
зарисовки с Гориславой:
Ты хоть и была таким же ребёнком, как и она, просто намного менее закрытым от мира. Как и большинство детей, ты довольно рано столкнулась со взрослыми проблемами, серьёзными вопросами, оставившими на твоём сердце шрамы циничности, но при этом даровавшие тебе рассудительность и щепотку зрелости, позволяющие трезво смотреть на мир. Она восхищалась этим потому, что сама была совсем другой.
Редко вылезающая из своей вселенной, запертая наедине с бушующими чувствами и пока что поверхностными рассуждениями, она чистотой души напоминала фею, инопланетянку, ничего не знающую о Земле и пока что плохо разбирающуюся в своей душе и в душах других. Она только начинала постигать себя и окружающую её вселенную.
Именно поэтому тебе было с ней интересно. Было здорово слушать странные истории другого мира, так же как и наблюдать за тем, как она обретает своё мнение, как мысли с каждым днём выстраиваются всё в более ровный строй, как она учится отличать плохих людей от хороших, как учится общению и осознанию эмоций. Ты взрывалась от счастья, когда она перестала тебя бояться, когда сама смогла выбрать фильм, который хочет посмотреть, и когда в порыве новых, совсем непонятных юному сердцу чувств схватила тебя за руки, с жаром поделилась мыслями, пусть и неловко, но честно, от всей души, со слезами на глазах, так правильно, но при и этом с такой болью.
Ты плакала вместе с ней. Ты вместе с ней смеялась и кричала. Ты готова была на любой подвиг - лишь бы вместе с ней.
Ты знала, что этот ещё не оперившийся птенец скоро превратится в прекрасную жар-птицу.
– Да ничего не надо, я просто рассказываю.
Река не течёт, она мчится, словно куда-то опаздывает, нет-нет да отражая в мутных водах сердитое серое небо. Вы сидите на крутом берегу, о чьём существовании, похоже, только вы и знаете. Смотришь вниз - страшно, смотришь на неё - сразу спокойно и хорошо.
Твоё состояние всё ещё угнетённое из-за того дурного сна, хоть ты и пытаешься гнать от себя плохие мысли. С ней это делать просто.
– Нет, надо что-то предпринять! - громко и непривычно уверенно говорит она. - Кошмары просто так не снятся, на всё есть свои причины. Может, помнишь какие-то его детали? Или главную деталь. Мы могли бы проанализировать и узнать, что тебя тревожит!
Ты тихонько хихикаешь над её предложением, надеясь, что не обидишь такой реакцией.
– Не волнуйся, всё хорошо. День с тобой - и только приятные сны будут, солнышко.
В ответ она смотрит на тебя стеклянным глупым взглядом - эту эмоцию ты давно выучила - нервничает. Вечно боится сказать что-то не то, а потому тонет в лишних мыслях и бессмысленных трактовках чужих действий, теряясь уже окончательно. Ты надеешься, что с опытом общения оно у неё само пройдёт, но даже если нет - готова потратить вечность лишь на то, чтобы объяснить ей, что она всё делает правильно. Более чем.
Проходит почти полминуты, прежде чем она краснеет и радостно улыбается. Уже лучше.
– А что тебе снится? - спрашиваешь ты, подхватывая её хорошее настроение.
Резкий порыв прохладного ветра красиво вздымает вверх её длинные чёрные волосы. Она ненадолго задумывается, отводя взгляд вверх.
– Ничего, кажется. Мне не снятся сны.
– Совсем?
– Совсем-совсем. Может, в детстве когда-то снились, но сейчас - нет.
– Почему, интересно…
Хотя ты уже знаешь ответ, но озвучивать его не хочешь, чтобы ненароком не задеть её. Вечная нервотрёпка в семье и в школе, недостаток впечатлений и долгий период серости, от которого она только-только начала отвыкать - её мозг просто не готов к показу приятных сложных сновидений. Слишком мало эмоций извне, особенно положительных, слишком много требований. И днём, и ночью - темнота и разъедающая рутина, от которой ты всеми силами пытаешься её спасти, но которая всегда оказывается тебя сильнее.
Может, в этот раз её удастся обыграть.
Ты встаёшь и протягиваешь ей руку.
– Идём отсюда. Становится холодно.
– А… - растерянно моргает от такой резкой перемены. - Ага, а куда мы?
– Ко мне домой. Останешься сегодня с ночёвкой? Попьём чай, вместе займёмся чем-нибудь. Чем захочешь. Можем приготовить что-нибудь, если ты не слишком устала, например… или просто в игру какую-нибудь поиграть.
Она вся сияет счастьем.
– Хорошо.
Ты сделаешь всё, чтобы радостного в её жизни стало больше, чем утомляющего и угнетающего.
И пусть и не с первого раза, пусть с тысячного - но с тобой она обязательно увидит хорошие сны.
.ෆ˟̑*̑˚̑*̑˟̑ෆ.₊̣̇.ෆ˟̑*̑˚̑*̑˟̑ෆ.₊̣̇.ෆ˟̑*̑˚̑*̑˟̑ෆ.₊̣̇.ෆ˟̑*̑˚̑*̑˟̑ෆ.₊̣̇.
зарисовки с Долорес:
Ты видела, как с каждым днём она всё больше раскрепощается, и вот вы уже идёте по душным узким улочкам, лакомясь на ходу клубничным мороженым, тихо хихикаете о чём-то своём и широко улыбаетесь приветливым прохожим. Вот уже она, поздно вечером возвращаясь с концерта симфонической музыки, снимает неудобные каблуки и идёт по улице босиком, смотрит на звёздное небо и тихо, боясь спугнуть волшебство, рассказывает тебе печальные сказки из своей прошлой жизни, а затем всю ночь напролёт играет тебе свои любимые произведения на скрипке.
Ты не разбираешься в музыке, не разбираешься в искусстве - не так хорошо, как она, по крайней мере. Ты не знаешь её прошлого и никогда о нём не спрашиваешь - понимаешь, оно было тоскливым и тяжёлым. Но всё равно чувствуешь, что эта сдержанная, немного странная, но улыбчивая и нежная девочка - самый близкий тебе человек, и готова часами слушать её разговоры, шёпоты и плачи, даже когда не совсем понимаешь их суть. Готова быть для неё опорой и защитой так же, как и она для тебя, готова стать сильнее, такой же, как она.
Но даже когда вы держитесь за руки, даже когда вместе готовите, пачкая всю кухню, даже когда ищете созвездия ночью или сидите на очередной опере, даже когда душами сливаетесь в одно целое, ты понимаешь, что в её сердце всегда будет кто-то намного важнее тебя.
Ты хочешь плакать. Но ты закрываешь глаза.
"Если так она счастлива… то я готова быть и второй".
"Если так она счастлива… то счастлива и я".
И ты, следуя её примеру, встаёшь и восторженно аплодируешь спектаклю с неясным смыслом, любуясь её широкой, ни разу не смущённой улыбкой.
– Лови!
Она кидает тебе яблоко, и ты еле успеваешь его поймать. Осматриваешь - ярко-зелёное и идеально ровное, без единого изъяна. Прикидываешь, сколько усилий ей стоило найти такое среди других кривых в столовой и недовольно вздыхаешь.
– Я же говорила, что не надо. Не бегай так вокруг меня, со мной всё хорошо.
Коридор школы для девочек во время завтрака - самое тихое место на планете. Только высокие величественные потолки и массивные каменные стены, кажущиеся такими одинокими без толп украдкой смеющихся учениц. Ты несколько раз повторяла Долорес, что тебе из еды хватит и чая, и что вообще не надо проявлять к тебе столько заботы, но она всё восприняла по-своему.
– Страшные сны - не хорошо, - мягко говорит она, равняясь с тобой. - Если тебе такое приснилось - значит, у тебя были плохие мысли. А если были плохие мысли - был плохой день. Так что, чтобы этого не повторилось, я постараюсь сделать твой день хорошим!
Она так сияет, что тебе неловко ответить что-то поперёк. Ещё раз удивляешься тому, как её отношение к тебе отличается от отношения к остальным.
Одна из самых красивых и способных учениц параллели, имеющая огромное количество желающих познакомиться с ней поклонниц, но не имеющая кроме тебя друзей. На первый взгляд общительная, на самом деле - закрытая и иногда до обидного прямая. Даже находя с ней точки соприкосновения, девочки ни на йоту не сближаются с ней, оставаясь такими же далёкими от её души, как и раньше. Кого-то это расстраивает, но большинству только подогревает интерес к столь милой, но чересчур загадочной девушке.
Иногда тебе даже льстит то, что такая ласковая и заботливая она только с тобой, что только рядом с тобой её улыбка искренняя, а с другими - добрая, но всё же дежурная. Всеми силами ты гонишь от себя это тешащее эго чувство.
Тем более, что иногда она уж слишком заботливая.
– Ло, не надо, - стонешь ты, прикрывая глаза. - Делай что хочешь, занимайся своими делами, развлекайся, отдыхай, не зацикливайся так на мне.
– А если я хочу зацикливаться? - с напором говорит она, выбегая вперёд и перегораживая тебе путь.
Чёрные брови немного хмурятся, но за этим нет никакой злости, как и за её словами. Внутри тебя всё, к твоему стыду, замирает, когда ты замечаешь, что в её тёмно-карих глазах прячутся звёздочки.
– Я хочу сделать всё для того, чтобы тебе было хорошо, - нет, даже не столько напор, сколько жалостливая мольба сквозит в её голосе, с каждой фразой всё печальнее. - Пожалуйста, позволь мне это.
Под конец она, видимо, засмущавшись своих слов, отводит взгляд куда-то в пол. Коря себя за резкость, ты стараешься нежно улыбнуться и кладёшь руку ей на голову, медленно начиная поглаживать её гладкие волосы цвета ночи. Непонимающе и удивлённо она поднимает глаза.
Точно, как ты могла забыть, как могла не подумать. Цель жизни этой хрупкой девочки - защищать и оберегать других, подобно рыцарю из любовных романов про средневековье. Такая же самоотверженная и смелая, пусть и не всегда показывающая это, заботливая, как любящая мать, и не требующая ничего взамен. Возможно, именно последнее тебя так сильно трогает. Так быть не должно.
– Хочешь позаботиться? - тихо спрашиваешь ты?
Она по-армейски строго кивает.
– Тогда скажи: ты ела сегодня?
– Это к делу не относится, - она вновь отводит взгляд в сторону, а на смуглой коже еле-еле, но проглядывает румянец.
– Ела или нет?
– Нет.
Так она даже не поела. Какая глупая девочка.
Ты подносишь яблоко к её рту.
– Кусай, - легко говоришь ты. - Это лучшее, что ты можешь сделать для меня.
Несколько секунд она смотрит с сомнением то на тебя, то на яблоко, но затем осмеливается и осторожно его кусает.
Ведь если никто, включая её саму, не может позаботиться о ней, то это будешь делать ты. Всегда и каждую секунду, даже в сущих мелочах.
И от кошмаров спасать её будешь тоже только ты.
.ෆ˟̑*̑˚̑*̑˟̑ෆ.₊̣̇.ෆ˟̑*̑˚̑*̑˟̑ෆ.₊̣̇.ෆ˟̑*̑˚̑*̑˟̑ෆ.₊̣̇.ෆ˟̑*̑˚̑*̑˟̑ෆ.₊̣̇.
зарисовки с Евдокией:
– Да делай что хочешь, глупая.
Она насупилась и продолжила рисовать, даже не взглянув на тебя. Ты улыбнулась её словам, понимая, что она не со злости. Вечер лета, душно и прекрасно, возвышенно и мило.
– И долго ты будешь рисовать?
– Долго.
– А я тебе точно как модель не нужна?
– Точно.
– А почему ты вообще рисуешь меня?
Недолгое молчание. Затем она нахмурилась и цокнула языком, быстро стирая ластиком неудавшуюся линию.
– Замолчи.
Ты хихикнула и упала на кровать, откуда тебе открывался лучший вид на слегка раздражённую работающую подругу.
Она не всегда была такой неразговорчивой, наоборот - обычно её было не заткнуть. Она постоянно рассуждала о правильности своих теорий и глупости других, жаловалась на неприятных людей, ругалась на противных одноклассников и клишированных персонажей разных аниме, о которых ты даже никогда и не слышала. Ей безумно нравилось болтать, ну а тебе безумно нравилось её слушать.
Со стороны ваша дружба могла показаться странной. Некоторые общие знакомые удивлялись тому, что вы вообще сошлись, на что получали едкие комментарии и оскорбления от неё и туманные объяснения от тебя.
"Противоположности притягиваются", - обычно ты говорила именно так, сдержанно улыбаясь. Ты понимала, что, услышав настоящую причину твоей теплоты к ней, покрутят пальцами у висков.
Ведь ты ценила её так потому, что она была самым добрым и ранимым человеком на свете.
Под пуленепробиваемым панцирем циничного и злого человека скрывалась желающая изменить мир к лучшему душа, любящая крепкие объятия, прикосновения рук и чужие искренние улыбки, а вовсе не насилие и разрушение, как могло показаться тем, кто плохо её знал.
Оскорблениями и раздражительностью она скрывала неуверенность в себе и слабость.
– Почему ты вообще общаешься со мной? - вздыхала она иногда в конце тяжёлых дней, утыкаясь тебе в плечо. - Я тебе не надоедаю?
И ты всегда давала ей самый честный ответ, на что получала легкий щелбан.
Ты готова принять её любой. И быть с ней рядом даже в моменты злости на весь мир.
Ведь ты знаешь её настоящую.
– Почти закончила, - ровным тоном оповещает тебя она. - Ещё немного и…
Заметив на твоём лице улыбку, она непонимающе хмурится.
– Ты чего лыбишься?
Ты быстро мотаешь головой, не желая отвлекать её от работы.
– Да ты и правда глупая, - фыркнула она.
Но на её лице невозможно было не заметить едва проступающую скромную улыбку.
Она осторожно расчесывает твои волосы, и её нежные движения так сильно отличаются от отражающегося в зеркале недовольного лица, что становится смешно. Порой тебе кажется, что она уже родилась такой - с нахмуренными бровями и поджатыми в презрении губами.
– Ты до тупого тихая сегодня, - громким голосом перебивает она твои мысли. - Что-то случилось?
– Нет, всё хорошо. Просто сон плохой приснился…
– Вот как.
Шёпот сливается с шумом дождя за окном. На улице холодно и сыро, а серые тучи не собираются покидать вас как минимум до следующего дня, так что придётся остаться дома на весь день. Глубоко в душе ты только рада этому - такая погода совсем не настраивает на взаимодействия с людьми, и настроение у тебя есть только на общение с ней.
– А что там было? - спрашивает она с ненавязчивым интересом. Ты на пару секунд задумываешься, пытаясь воспроизвести в памяти образы из кошмара.
– Не помню... помню только, что было очень страшно. Как будто сердце цепями сдавливало, и вокруг всё было тягучим и тёмным… на болото похоже. Нет, даже скорее не страшно, а до смерти тоскливо, хотя… - понимая, что ничего связного сказать не получается, пристыжено усмехаешься. - Прости, я глупости несу.
Какое-то время вы молчите. Она задумчиво проводит рукой по твоим волосам из шёлка, наслаждаясь результатом своей работы.
– Я всегда рада назвать тебя тупой, - говорит она, поднимая тебя со стула и разворачивая лицом к себе. Теперь ты напрямую встречаешься с уверенным взглядом её светло-карих глаз. - Потому что умственными способностями ты и правда не блещешь. Но сейчас глупостью является называть твои слова глупостью.
Ты тихонько хихикаешь над её вредностью, однако не понимаешь, куда она ведёт.
– Когда меня посещают плохие мысли, я рисую их - так их проще выразить. Легче становится не всегда и не полностью, но зато так переживания обретают форму… ну, то есть, так получаются не просто страдания в пустоту, - она подбадривающе улыбается, а ты ловишь себя на мысли, что впервые видишь эту эмоцию на её лице. - И так другие люди могут понять чувства, которые я не могу выразить в речи. Знаешь, на такие рисунки мне даже иногда приятнее смотреть чем на те, на которые я тратила по несколько часов.
Ты сразу понимаешь, о чём она говорит. В памяти всплывают небрежные наброски, тощие фигуры, болезненные цвета, завораживающие своей уродливостью работы, которые хочется изучать, но на которые смотреть больно, как на солнце. Ты не представляешь, насколько болезненными и душераздирающими должны быть переживания, чтобы они преобразовывались в это.
"Я сама себе главный враг и сама себя на это вдохновляю", - отвечала она тебе на первых порах вашего знакомства, грустно улыбаясь, а затем быстро переводила тему.
– А если рисовать не хочешь - можешь попробовать стихи или прозу. Слова можно использовать не только для конкретики, но и для абстрактных образов, - она ухмыляется, и становится совсем не похожей на глубоко страдающего человека. - У нашей отбитой подружки-поэтессы это отлично получается, например.
"Всё же Дуня не Дуня без оскорблений", - думаешь ты и тычешь пальцем ей в нос, от чего она забавно морщится.
– Ты такая крыска, - умилённо лепечешь ты.
– От крысы слышу, - а она - обиженно.
Сегодня вы обе наверняка будете весь день рисовать и болтать - даже хорошо, что пошёл ливень и не надо никуда.
Сегодня вы станете ещё немного ближе - даже хорошо, что на других не хватает энергии.
Но теперь ты изо всех сил будешь стараться, чтобы её чудесных, но таких страшных рисунков становилось меньше.
.ෆ˟̑*̑˚̑*̑˟̑ෆ.₊̣̇.ෆ˟̑*̑˚̑*̑˟̑ෆ.₊̣̇.ෆ˟̑*̑˚̑*̑˟̑ෆ.₊̣̇.ෆ˟̑*̑˚̑*̑˟̑ෆ.₊̣̇.
зарисовки с Марией:
Ощущение пустоты. Не только мира, но и дней. Ты заражалась им от неё.
Ты не любила в ней только это.
Она почти всегда молчала, если улыбалась - криво, если дралась - до последнего, но без эмоций. Плела косы и носила белые платья, следы от крови из носа даже не пыталась смыть.
Девочки её избегали. Мальчики над ней смеялись. Ты с ней почему-то дружила.
Потому что знала, что она очень неплохая девочка. Если её разговорить, растормошить, раздобрить нежностью и развеселить, она будет отзывчивой и милой. Будет, конечно, как и прежде мало говорить - в основном о любимых писателях или о том, как дорожит тобой, - зато будет часто неровно улыбаться, держать тебя за руки и водить по любимым местам, класть голову на плечо и, покусывая карандаш, писать что-то в старенький блокнот. С ней можно обсудить сны и самые бредовые мысли - она поймёт. С ней можно гадать и устраивать спиритические сеансы - она не боится ничего. С ней можно ночью в одежде лежать на кровати в обнимку, понимая, что завтра вас обеих будут ругать за "забытые дома" тетради.
С ней можно быть собой.
Ты готова была узнавать её хоть целую вечность, всю жизнь потратить лишь на неё одну, слушать её молчание и защищать от глупых одноклассников - нет - от всего мира, до тех пор, пока не закончится отведённое вам время, до тех пор, пока не исчезнет вселенная.
Но пока вы просто шли по пыльным улицам. Скорее всего, за её любимым яблочным соком, готовясь провести остаток дня за чем угодно, только не за домашним заданием.
Отголоски кошмарного сна мучают тебя весь день, в солнечном свете превращаясь во что-то ещё более уродливое и отвратительное. Стараешься скрыться от беспокойных образов в занятиях любимыми делами, но спасение находишь только дома у одной странной, но очень милой девочки.
Вместе с ней тебе всегда спокойнее. Пусть она только и делает, что молчит или несвязно рассказывает какие-то глупости, но именно за это ты её и любишь, именно это помогает тебе хотя бы на время забыть всё плохое.
Вы лежите на мягком белом ковре и смотрите в потолок. Из звуков только хриплое шуршание радио, из вещей - обёртки от сладостей и пёстрые журналы. Ты иногда поглядываешь в её сторону и ловишь себя на мысли, что она, кажется, вовсе не моргает.
– Мне сон сегодня снился, - начинаешь неловко высоким от долгого молчания голосом, - очень страшный.
– Что там было? - ровно спрашивает она.
– Не помню…
Она похожа на безжизненную куклу - отстранённая и ледяная, на ощупь жёсткая и шершавая. Что у неё на уме - непонятно, да и есть ли что-то - загадка. Но оттого тебе и хочется её узнавать, изучать, как новый вид растения, нырять, как в скрытый от людских глаз океан.
Нет, не кукла - грубое сравнение. Инопланетянка.
– А тебе снятся сны? - вылетает само по себе.
– Редко, - поворачивает голову к тебе, смотрит так проникновенно, что невольно сглатываешь под этим полным непонимания и печали взглядом. - Там… ничего страшного. Всегда всё очень яркое и много людей… или не людей, - хмурит брови, пытаясь сформулировать, а ты терпеливо ждёшь. - Шумное, но не люди, некрасивое очень и приставучее. Много разных голосов, громких, что уши закладывает, но слова различить нельзя. Кажется, что-то злое, мне от них всегда хочется плакать или кричать. И цвета… такие, что слепят. Там нет ни неба, ни земли, всё наваливается и душит, обёртывает… оборачивает в себя, а я ничего не могу с этим сделать и просто жду. А потом просыпаюсь.
У тебя сжимается внутри от её рассказа. Пусть это и не похоже на обычный кошмар, но тебе на её месте было бы очень неуютно.
– Разве это не страшно? - спрашиваешь одними губами.
– Нет, - пусто, но проникновенно глубоко смотрим она на тебя, как родитель на несмышлёное чадо. - Это почти как жизнь, так что не так страшно.
Так вот оно что. Таким она видит мир.
Весь твой разум наливается жалостью и печалью. Ты часто задумывалась о её восприятии окружающего, но никогда не думала, что оно окажется настолько удручающим. Суета и враждебность, постоянная боль - неужели это повседневность для неё?
Хочешь взять за руку - одёргиваешь себя, боишься, что не поймёт. Смотришь в глаза, в ворохе мыслей пытаешься найти то, что точно её подбодрит, но от волнения забываешь всё не свете.
– Если тебе ещё раз будет сниться что-то плохое, - тихо, так, что тебе приходится прислушиваться. - Позови во сне меня. Я приду и всё разрушу.
– Ты тоже, - шевелишь сухими губами. - Будет снова сниться это… зови меня, и я отведу тебя в хороший сон. Обязательно. В самый лучший.
Она недолго смотрит на тебя удивлёнными глазами, перерабатывая информацию.
А затем широко и ясно улыбается, совсем как ребёнок. Немного криво, но светло и искренне, так, что ты не можешь не улыбнуться ей в ответ самой счастливой из улыбок.
Вместе вам точно не будут страшны никакие кошмары.
.ෆ˟̑*̑˚̑*̑˟̑ෆ.₊̣̇.ෆ˟̑*̑˚̑*̑˟̑ෆ.₊̣̇.ෆ˟̑*̑˚̑*̑˟̑ෆ.₊̣̇.ෆ˟̑*̑˚̑*̑˟̑ෆ.₊̣̇.
зарисовки с Софией:
Улыбчивая девочка, для знакомых - София.
От неё пахло мёдом и полем, у неё дома был самый душистый чай, а её руки были самыми тёплыми на свете.
София, но для друзей - Софа.
Она любила вслух читать стихи, особенно - о природе, ещё больше - о родине. Искренне, со всей душой, все чувства вкладывая в написанные кем-то другим строки. Похлопаешь ей - смутится и постарается спрятать румянец, потом засмеётся и наверняка отмахнётся. Перед сном она пела тебе полные грусти и нежности колыбельные, забытые всеми, кроме неё, по утрам рассказывала о приметах и суевериях, глядя на облака, днём, когда вы ходили в лес, тихо-тихо, боясь спугнуть какую пташку, запевала услышанные от бабушки старые песни.
Софа, но для бабушки - Есения.
Родителей у неё не было, только старенькая, но бойкая бабушка по отцовской линии, обожающая внучку и всех её друзей, а особенно тебя. Её голос был иссохшим от времени, глаза с каждым годом всё больше мутнели, а руки всё чаще начинали трястись. Старушка в такие минуты бодро отшучивалась, но во взгляде твоей милой подруги всё равно тревожным комком скатывался страх скорой потери ещё одного близкого человека.
Ты не знала как её поддержать. Просто старалась чаще обнимать и позволяла плакать на своём плече.
Но бабушка и не думала уходить. У неё в избе вы могли засиживаться часами, помогая по дому, слушая наставления, сказки и истории из длинной беспокойной жизни, пить собранный вами же чай, вышивать холодными зимними вечерами - правда, у тебя, в отличие от мастерицы-подруги, получалось из рук вон плохо. То ли из-за природной неумелости, то ли из-за того, что вместо работы ты заглядывалась на неё.
– Я просто с детства этим занимаюсь, - как бы оправдывалась она, смущённо заправляя прядь непослушных волнистых волос за ухо. - Вот увидишь, скоро и у тебя всё начнёт получаться.
Бабушка не любила её имя. Не любила его и она. В старой избе, укрытой густой листвой от липких ненужных взглядов, Софа всегда становилась Есенией.
Тебе нравилось, как нежно это звучит, и как она сияет сильнее обычного каждый раз, когда её так называют.
Есения, но для тебя - родная.
Она плела венок из полевых трав на закате, мурлыкала под нос незамысловатую мелодию, пока ты с трепетом наблюдала за ловкими движениями длинных пальцев.
– Вот, готово, - она надела его тебе на голову, а затем ясно улыбнулась. - Подошёл?
Ты осторожно кивнула, боясь повредить хрупкую конструкцию неловкими движениями.
"Она сделала его специально для меня", - с теплом разливалось у тебя в груди.
– Ты такая милая в нём, - лепетала она, не отводя от тебя взгляда. - Как невеста.
– Д-да ладно тебе…
– Нет, правда!
Её чёрные глаза горели огнём. Она сама была огнём, звездой, самой яркой на небе, самой милой девочкой во вселенной, самой красивой и доброй, самой важной и одновременно ничтожно маленькой. Ты искала слова, которыми можно это передать, искала сравнения, вспоминала строчки стихов, но ни на одном языке мира нельзя было сказать то, о чём ты думала.
Поэтому ты обняла её. Так крепко, как только могла, сбив её с ног, повалив на траву, забыв про венок, улетевший куда-то, еле сдерживая себя, чтобы не разрыдаться от чувств и признательности.
Ты знала, что она сейчас она удивлена. Может, понимает всё, а может - ничего.
Но мягкость рук, сжимающих тебя, дала понять, что, не просто понимает - отвечает тем же.
Высоким голосом, тихо и почему-то грустно тебе на ушко запела:
"Поедем, кукушка, в Казань-город жить.
Казань-город славный, на горе стоит.
Есть в Казани река, мёдом протекла,
Быстры ручеёчки – медяной сытой".
Да, поедем. Куда угодно, если с тобой, хоть в чужие дали, хоть на край земли, родная.
И ты цеплялась за неё, старалась не думать о том, что Казани больше нет, что Казань-река кровью потекла, что ручеёчки - слёзы горючие.
Ведь впереди у вас - да, непременно, точно, совершенно точно - ещё целое бесконечное множество таких же счастливых дней, как этот, проведённых вместе.
И вы обе смеялись сквозь слёзы.
ефлексировать и страдать целый день смысла не видишь - чтобы такого больше не повторилось, нужно действовать. Ты проветрила дом, убралась в спальне и даже сделала перестановку в нескольких комнатах, надеясь, что после этих небольших ритуалов тебя больше не потревожат кошмары, но всё же не хватало какого-то последнего штриха. Эфирные масла? Слишком тяжёлые. Тогда…
Ты вспомнила, что бабушка Софии как-то рассказывала вам о том, что ладан помогает от нечистой силы, да и просто успокоить может. Тебе неудобно было уже просто просить его у неё, но совсем неловко стало, когда София сама вызвалась окурить твой дом, не принимая смущённых отказов. Затаив дыхание, молча наблюдала за тем, как она ходит из комнаты в комнату, быстро и непривычно серьёзно шепча себе что-то под нос. Всё это так напоминало загадочное церковное таинство, что было неловко перебивать - спокойно вздохнуть смогла только тогда, когда она вновь зашла к тебе в спальню и улыбнулась самой яркой из улыбок, показывая, что закончила.
– Вот и всё, - бодро говорит, садясь рядом с тобой на кровать.
– Спасибо, конечно, но ты столько времени на это потратила…
– Да ладно, не беспокойся об этом, - отмахивается она. - Лучше скажи, почему тебе вообще захотелось это сделать?
– Ну…
Ты коротко смеёшься и откидываешься назад на кровать - мягкая, как облако. Спальня утопает в нежных солнечных лучах, а воздух пропитан чистотой и свежестью - определённо, кошмар в какой-то степени был даже полезен. На такие приятные перемены тебя побудил.
– Просто страшный сон приснился, и я решила, что ладан сможет помочь...
– Страшный сон? - перебила она и, изогнув брови в беспокойстве, чуть подалась к тебе, наклоняясь. - Ты в порядке?
– А? Н-ну да, конечно.
– Точно?
– Точно! - непонимающе выдаёшь, приподнимаясь на локтях так, что ваши лица оказываются в паре сантиметров друг от друга. - Просто кошмар, неприятный, но не смертельный, - и потихоньку начинаешь понимать. - Ты что, никогда кошмаров не видела?
– М-м, - она, краснея, заправляет прядь волнистых волос за ухо и немного отдаляется, мотая головой. - Даже не представляю, как это.
Ты умилённо улыбаешься.
– У тебя просто слишком невинный разум, - весело говоришь ты, ероша её сухие волосы. Она жмурится и ярко хихикает в ответ.
– А разве это плохо?
Солнце играет с её золотистыми волнами, скользит по светлой коже и бледным губам с приподнятыми уголками. Её улыбка - самое чистое и важное, что только может быть на свете. Ты рада, что она так часто украшает хорошенькое лицо Софии, и сейчас, пристально глядя на неё, ты понимаешь, что готова защищать их обеих ценой жизни. Такие милые и красивые.
Но вдруг она омрачается печалью.
– Хотя плохие сны мне снятся часто, - почти шепчет, будто не хочет, чтобы ты это слышала.
– Плохие и не страшные? Это какие? - не подумав говоришь…
– Грустные, - еле слышно. - Такие, что сердце болит.
…и тут же жалеешь об этом.
Её выражение теперь выглядит иначе, почти не поменявшись. Налёт тоски и скованности, недосказанности из доброты - но ты всё понимаешь. Прикусываешь себе язык, надеясь что (не) до крови.
Ты знаешь, о чём эти сны. Вся жизнь Софии - борьба, которую она не заслуживает, потери, слишком трагичные для одной судьбы, сквозь которые она всё же старается идти с бодрой улыбкой и не теряя веры в людей. Сильная. Даже слишком.
Слова тут лишние. Трепетно и легко обнимаешь её, как выпавшего из гнезда крошечного птенчика.
– Не надо, не обращай внимания, - стрекочет дрожащим голосом, но тебе впервые всё равно. Надо.
Баюкаешь и молча утешаешь, как ребёнка. Скоро и её руки опускаются на твою спину, сжимая чуть крепче, чем ты.
Такая длинная чёрная полоса её жизни обязательно сменится ослепительно светлой. Ты веришь в это, ведь добрым людям их добро должно возвращаться.
И очень хорошо, что она не видит кошмаров.
.ෆ˟̑*̑˚̑*̑˟̑ෆ.₊̣̇.ෆ˟̑*̑˚̑*̑˟̑ෆ.₊̣̇.ෆ˟̑*̑˚̑*̑˟̑ෆ.₊̣̇.ෆ˟̑*̑˚̑*̑˟̑ෆ.₊̣̇.
зарисовки с той, чьё имя мы здесь не называем:
Она сама себя кружит, на саму себя наводит морок - ты терзаешь мечом скользкие лианы, задыхаясь от жары и влаги.
Она кричит и плачет, таскает себя за волосы в отчаянии - ты, еле стоя на ногах после многих часов боя, в нервной битве побеждаешь разъяренного дракона.
Она не встаёт с постели сутками, забытая всеми - ты пытаешься всплыть со дна глубокого чёрного болота.
Она закрывается ото всех, не отвечает на вопросы и сама не говорит ничего - ты в холодной сырой башне ищешь комнату прекрасной спящей царевны.
Ты ещё ни разу не пожалела о том, что выбрала этот путь. Каким бы тернистым и неблагодарным он ни был, ты знаешь, что однажды обязательно увидишь дорогой сердцу силуэт, пробудишь свет в поблекших глазах и дотронешься до сухих и спутанных серебристых волос.
И ты точно пробудишь улыбку на бледных губах клятвой быть с ней вместе навсегда.
А она и есть твоё лекарство, горькое на вкус исцеление. Спокойствие и нежные объятия, колыбельная матери, стая спящих голодных собак.
А она и есть твоё второе я, хитрое и злое, наивное и милое. Не верь ни одному её слову, верь только тогда, когда она лжёт.
А она и есть твоё счастье. Борьба за неё - худшее и одновременно лучшее, что только случалось в твоей жизни. Ты будешь раз за разом пытаться, опускать руки и снова прорываться сквозь темноту и ужас.
Этот плохой сон ты ни за что не променяешь на хороший.
.ෆ˟̑*̑˚̑*̑˟̑ෆ.₊̣̇.ෆ˟̑*̑˚̑*̑˟̑ෆ.₊̣̇.ෆ˟̑*̑˚̑*̑˟̑ෆ.₊̣̇.ෆ˟̑*̑˚̑*̑˟̑ෆ.₊̣̇.
