→︎ so many different people to be !
Доски поскрипывали, когда Вий медленно шёл вдоль коридора, с интересом заглядывая на кухню, в которой пахло различными специями, и, что стало неожиданным открытием, на столе под светом от настольной лампы стояла рассада. Подошёл поближе и, оторвав листик, смял между пальцами - базилик. Погибший удивлял: с данным растение нельзя рассчитывать на долгую взаимность — эта травка хранит съедобную молодость лишь несколько недель, прежде чем стебли начинают грубеть, превращая нежную пряность в подобие деревца. Следовательно, где-то был запас семян и хозяин имел возможность ездить в город. Приправу зачастую добавляют в блюда с мясо, а её количество натаскивало на мысль, что здесь был популярный ресторан.
-Так,- журналист вернулся к компаньону, держа руку в кармане,- ты хочешь, чтобы мы придали все тела земле?- он задумчиво поднял глаза в потолок, на который чем дольше смотрел, тем сильнее казалось, что он приближается и комната, в целом, сужается. Стены давили. Вся эта земля проклята и невозможно будет найти все останки и отнестись к ним с должным уважением. -Возжги угасший светильник души моей светом добродетели и просвети мя.- Бойко опустил взгляд на Орфея, счастливо всплескивая руками и подходя к компаньону: -Дорогой мой, я предлагаю тебе воспользоваться моим любимым способ уничтожения неудавшихся работ. Этот дом должно обуять пламя. Погибшие явно не захотят возвращаться в эти тела,- он вздёрнул бровь, ожидая ответ и направился к выходу.
К сожалению, над телом не кружила чёрная и плотная воронка из воронов. Казалось, что Джош просто упал, но его пустые серые глаза казались пугающе стеклянными. Сальвий сморщился, прикрывая глаза рукой, и скоро развернулся в сторону предполагаемого гаража, на котором поблёскивала цепь с увесистым замком, подстать хозяину. Ключ, вероятно, в кармане одежды.
-Джош, не извиняюсь - не заслужил,- парень подошёл к лежачему и начал слегка похлопывать того по карманам, обнаруживая их совершенно пустыми, если не считать каких-то обрывков бумаги. -На входе есть ключи?
// @zakka
— Я не помню... — Орфей растерянно посмотрел сначала на мёртвое тело, а потом на Вия, — Да к чёрту ключ!
Нащупав свой пистолет, он достал его, моля Бога, чтобы в нём остались пули. В Баярдах 1908 года патронов было всего пять, а если юноша правильно помнил, он успел потратить уже два — он надеялся, что оружие в машине лежало полностью заряженным.
— По-хорошему, у нас в запасе три выстрела, — он произносил эти слова медленно, растягивая их, пытаясь правильно высказать всё то, что было у него на уме, — Маловероятно, что такой большой замок сломается после этих пуль, но он станет значительно слабее. Это даст нам возможность без проблем доломать его чем-нибудь тяжёлым, — юноша в последний раз опустил взгляд на дровосека, — Поэтому я предлагаю сделать так: сейчас мы пойдём, сломаем замок и найдём в гараже всё что нам будет необходимо. Соберём всё в кучу, а потом зайдём обратно в дом, и из подвала достанем погибших. Разложим их в гостиной, помолимся за них для приличия. Потом найдём свежую одежду и умоемся – мы оба с ног до головы в крови, — Нюкта отступала, пряча Селену, — затем вернёмся в гараж, вытащим оттуда возможное средство передвижения, а следом подожжём дом.
Теперь и Джош был одним из них (мёртвых), Орфей это знал точно. В мыслях засветилась дума о том, что юноша понятия не имел, можно ли было выбрать своей целью кого-то из умерших.
— Возможно, стоит ещё обыскать дом на наличие ценных вещей. Или денег, — казалось, Ата пыталась забрать ух души себе, — Я понимаю, что это звучит не очень. Но нам нужны будут средства, да и кража не сравниться с тем, что мы натворили.
Смотря на сарай с щелями между досок, почему-то вспомнился дом и как в похожий сарай вглядывался Сальвий, пока отец с другом активно что-то чинили, что в будущем могло бы облегчить работу слугам. У ног его несколько кур, вороша высокую траву, что-то клевали; блестящие жуки выползали на солнце; над головой по синему небу скользили серебристые облака; на горизонте виднелись рабочие, которым раздавала команды мама. Вся эта жизнь, деятельная налаженная, спокойная была домом для юного и бойкого сердца, чем-то уютным. В этих воспоминаниях всегда пахло свежим сеном, горячей выпечкой и различными цветами. От того дела, как он сейчас помнил, его отвлекла сестра, задевая его плечом и завязывая с ним шуточную драку.
-Мысль отличная,- парень ответил будто издалека. -Дамский сверчок оказался дельной игрушкой,- он вернулся к сараю, замирая в ожидании, когда прозвучит грохот и птицы испуганно поднимутся в воздух. -Считаю уместным спросить. Ты старше Иисуса, значит, есть вероятность, что исповедуешь другую религию. У вас был Зевс, Посейдон, Аид… Боги Олимпа. Кому мы будем молиться и кого мы будем просить принять и упокоить эти души?
Сообразив, Бойко оглянулся в поисках чего-то увесистого и железного. Взгляд упал на кочергу, которая, как только оказалась в его руке, начала примерзать к ней. Привыкнув и пару раз махнув в воздухе, он дождался, пока Орфея выполнит свою часть. Взялся двумя руками за железяку и, замахнувшись, со всей силы ударил замок и ещё раз, чтобы уж точно. Готовый замок и кочергу он отбросил в сторону. Петли засвистели, словно были флейтами, открывая взору старенький чёрный мотоцикл с люлькой. Почему-то он напоминал полицейский. Пыли на нём не было, да и на сухой земле были следы недавнего пребывания и выезда куда-то.
-Какой славный,- удовлетворённо похлопал транспорт и проверил полупустой бензобак - благо рядом стояла наполненная канистра. -Судьба подкидывает нам развилку: мы сможем либо добраться на этой адской колеснице, либо на знакомой соседской машине - бензина ей хватит. Меня здесь больше ничего не интересует,- взмахнув рукой, журналист направился в дом: эта ночь начинала ему по-новому нравится.
В злосчастном доме румын отправился в подвал. Стоило различить в темноте лампочку и включить её и парень прикрыл рукой рот, чтобы сдержаться и не воскликнуть что-нибудь бранное. Крутая лестница была вся запачкана, как и пол, от чего идти было в какой-то степени мерзко. Взяв одного погибшего подмышки и испытав бурю эмоций, он потащил его вверх, наблюдая как голые ноги болтаются на каждой ступеньке.
// @zakka
Орфей не мог спокойно смотреть на погибшего, что был испачкан настолько, будто буквально купался в крови. Когда Вий положил его на пол рядом с диваном и пошёл за следующим, юноша направился на кухню, надеясь найти где-нибудь под раковиной таз и тряпку. Хотелось подготовить, очистить бедных, попавших в чужую жестокую ловушку людей от грязи — хотя бы от той, что была снаружи. Он не смог бы, даже если бы он был самым светлым человеком на земле прочитать им такую молитву, которая могла бы избавить их души от мук прошлого.
Под раковиной и вправду оказалось то, что ему было нужно: старая футболка, что уже давно служила Джошу тряпкой и когда-то прозрачный тазик, который выглядел так, будто бы лесник вообще его не мыл. Достав их, Орфей наполнил таз водой, морщась от запаха специй и засохшей грязи — при жизни он никогда не любил пряные ароматы масел и солёный запах морей. Простирнув обрывок ткани в сероватой воде, он понёс её вместе с тазиком в гостиную.
Усевшись рядом с мертвым телом, которое принадлежало какому-то седому господину, что безусловно стал лёгкой добычей, подросток начал мягко вытирать с морщинистого лица размазанные пятна, аккуратно пытаясь очистить от следов жестокости бороду и совсем-совсем белые волосы. Ему подумалось, что Джош и вправду отделался слишком легко, хотя, вероятнее всего, ему предстояла ещё долгая и мучительная жизнь после смерти.
— Вот так, — юноша заметил на шее старика серебряный крестик, — Надеюсь Иисус самолично встретил вас в раю.
Он снял с себя рубаху, которая была немного чище лохмотьев старика, и накинув её на истерзанное тело Орфей отвернулся, желая, чтобы оставленный зверской сценой отпечаток не слишком мешал ему в дальнейшем — не хотелось видеть в каждом пожилом джентльмене жертву лесного маньяка.
— Я прочитаю вам все молитвы, которые знаю, обещаю,— зашептал он, — Пусть ваша душа переродиться. Пусть Бог позволит вам начать новую жизнь.
А Гелиос на небе поднимался всё выше и выше, и в скором времени должны были проснуться те животные, что продолжали жить зимой — совсем скоро должны были проснуться те, для кого погибший дровосек был такой же жертвой.
//марселло нарушает свой канонный характер на протяжении скольких-то строк
Марселло рассеянно посмотрел ей вслед.
— Куда же вы? — как-то жалобно поинтересовался он. — Неужто вы готовы убить человека… прямо сейчас?
Для него это было немыслимо. Он не мог назвать себя любителем порядка, организованности и точности, но он считал, что убийство — причем убийство любого рода, — вещь никак не спонтанная. Просто взять и убежать?
— «Если это лишь предлог для того, чтобы сбежать от…» — Его мысли осеклись на слове «моей компании» — «Сбежать с вечера, то это очень тупой предлог» — раздраженно подумал он. — «И комичный. Трагикомичный».
— Вам не кажется это необдуманным? — громко бросил он ей вслед, удивившись практически умоляющему тону голоса. Он не хотел говорить этого, он не планировал вообще ее останавливать, слова сорвались с его языка сами, точно вольные птицы, резко взлетевшие в воздух. От неожиданности он вздрогнул.
Почему-то он почувствовал странный прилив непонятной ему радости. Фрида, должно быть, не стала бы делиться с кем попало своими планами о мести, она ведь могла просто уйти, верно? Уйти в неудобный для нее момент, многие так делали. Может, австрийцы и отличаются упрямостью (надежда на победу с его стороны была весьма опрометчивой, даже его союзники это знали), но ведь большая их часть славится еще и здравым смыслом! Но она объяснила причину, и, судя по всему, она не лгала.
И что же это значит?
— «Справится ли она одна?» — пронеслось в его голове. — «Она не выглядит такой уж слабой, но… ведь важно не только это, верно?»
Внезапно внутри что-то щелкнуло. Она ведь не стала бы доверяться кому попало, так? А он застрял здесь, верно? И высшие силы, судя по всему, действительно существуют, иначе почему он все еще жив, да? А может ли это быть…
— Когда человек грешит, Святая Лючия посылает ему сигнал — просьбу о помощи. И эта вещь —шанс грешнику стать хорошим человеком, — так в его детстве говорил религиозный наставник его бабушки каждый раз, когда он шалил. Он никогда не верил в Святую Лючию, никогда не верил в ее загадочные сигналы, и уж тем более никогда не уважал этого старого скупердяя в рясе. Но сейчас эти его слова казались не то чтобы логичными, скорее просто привлекательными. Он поможет кому-то, и ему помогут в ответ… Это ли не замечательно?
— Постойте-ка! — с внезапной серьезностью воскликнул он. — Вы же хотите его грохнуть, верно? А вы уверены, что… — на секунду он застыл, — справитесь одни?
Снова спускаясь в подвал, Вий обратил внимание на поблёскивающие паутины, ниточки от которых повиновались невидимым потокам воздуха - это напоминало о неоконченных трудах, которых так и не коснулись завораживающие языки огня. Про них давно забыл создатель, но они продолжают преданно ждать.
-Святые Гарпии, и его же ничего не смущало,- парень оглядывал полки с различными баночками, которым самое место было в институте медицины или у конкретных врачей: мол, смотрите, как нужно беречь печень иначе - и указать на следующую. Различные приспособления, явно украденные из какой-то больницы. Неожиданно проснулся интерес к биографии Джоша: кто он, где родился, на кого учился и кем работал, как оказался в лесу и когда был его первый раз? Где семья? Возможно, она тоже пополняет его зверскую коллекцию - одному богу это известно.
Бойко подсчитал оставшихся в подвале и, извинившись, принялся переносить приятной наружности женщину - хотелось верить, что наше лицо - это отражение души и, возможно, погибшая была наделена необычайной добротой. Даже сейчас её кончики губ были приподняты. Следом был поднят средних лет мужчина и растрепанная девушка: казалось, она пробиралась через густой лес, ветки беспощадно царапали её лицо и рвали на ней одежду. Возможно, она пару раз споткнулось - коленки были разбиты.
Сальвий уложил их всех в один ряд, стараясь не заглядывать им в глаза и не рассматривать их лица и тела. Румын сложил на груди руки, прикусывая губу и качая головой - он ни разу в своей жизни не присутствовал на отпевании и похоронах и плохо представлял, что ему следует делать. Да и от церкви он был далёк, о чём, наверно, матушка сокрушалась на небесах.
-Упокой, Всевышний, их души,- парень прошептал это и прикрыл глаза. Пальцы сплёл между собой и прижал так руки к сердцу. Не зная слов, он просто мысленно повторял свою фразу, просил родителей помочь этим душам найти облако помягче и поближе к Создателю.
//прошу прощения за долгий ответ
В выражении лица Ребекки ничего не изменилось при следующих её словах, но где-то глубоко внутри зашевелилась печаль, и голос девушки стал чуть тише.
- Мои родители умерли, как и муж. Я уже довольно давно одна. Это стало привычным, хотя временами я скучаю по отцу с матерью. - произнесла Ламонт, задумчиво глядя в небо, где высоко кружили птицы, и неспешно катился по голубому полотну солнечный диск.
К ней подлетела пëстрая бабочка и принялась виться перед лицом. Рыжеволосая медленно протянула к ней руку, но насекомое задержалось над её пальцами лишь на миг, затем стремительно улетев. Это вызвало у Ребекки мечтательную улыбку. Она вдруг представила в этом маленьком крылатом создании юную себя. О, как быстро пролетела эта юность! Как быстро на место веселью и беззаботности пришли тяжëлые раздумья и горестные часы.
На ней совсем не было заметно отпечатков этого непростого прошлого, и только душа медленно темнела, теряя краски, всё более поглощаясь червоточиной. Но Ламонт вела себя во многом точно также, как и раньше, а ночами в моменты бессонницы, когда блëклый лунный свет заливал комнату, по бледной щеке изредка катилась скупая слеза, а губы кривились в какой-то злой ядовитой усмешке.
Девушка усмехнулась как-то болезненно и теперь. Такими никчëмными и глупыми вдруг показались эти мысли. Какой толк вспоминать прошлое, его ведь нельзя вернуть, она уже ничего не изменит. Ребекка обречена скитаться в этом мире, ни будучи ни живой, ни мëртвой, и постепенно терять всё то, что ей дорого.
// @zakka
Он подходил к ним, раз за разом вытирая следы жестокости и борьбы с их лиц, с плеч, с шеи — поглаживал их впалые, бледные щёки и молил Господа позволить их душам найти новое тело. Они все были столь разными, что появлялось желание найти Джоша и сделать с ним ещё что-нибудь похуже: перед ним лежал маленький мальчик, что даже после смерти держал чью-то руку и выглядел настолько сломлено, настолько испорчено, словно именно на него лесник выплеснул всю свою злобу.
Руки впитывали запах сырости, которым насквозь была пропитана тряпка: Орфею казалось, что аромат чьей-то ярости останется с ними навечно.
— Ты всех достал оттуда? — юноша заканчивал с последним телом, — Я умыл их. Мне показалось, что так будет лучше.
Танатос, его давний, самый преданный друг ходил вокруг них, будто подготавливая их к какому-то сумасшедшому ритуалу.
— В моё время мы верили во многих богов, — почудилось ему, что в секунду, когда он поднял глаза, он встретился взглядами с сыном Эреба, — Ирида, Посейдон, Пан, Хиона, Гарпократ и ещё много таких же жестоких богов владели нашими землями. Но эти люди скорее всего не верили в существование таких существ... Так что логичнее всего будет помолиться Христу.
Богам, в которых верили Орфеевы предки, приносили в жертву молоденьких девиц — думалось ему, что возможно, лишь возможно, они пустили в этот мир такого монстра, как Джош, ради того, чтобы питаться чужой болью.
-Всех. По крайней мере тех, у кого есть тело,- Бойко выжидающе глядел на Орфея, надеясь, что именно он выполнит роль святого отца и прочитает молитву - он боялся, что его слова станут беспощадным мечом, который порвёт тонкую материю между навью и явью, тем миром и нашим, открывая проход существам похуже Джоша - в его теле не было души, он был сосудом для потустороннего, а оно обострило уже заложенные в нём черты.
Бойко выглянул в окно - час ведьм уже должен был пройти. Вглядываясь в небо, в груди начинало приятно щемить. Примерно поняв, где восток, парень развернулся к телам и уже чуть более серьёзно на них взглянул. Глаза забегали по полкам в поисках спичек и свечей. Через пару мгновений парень уже открывал различные ящики, разглядывая нитки, старые пожелтевшие письма, чтобы позже, чиркнув спичкой о коробок и пожалев, что он не может услышать приятный запах, зажёг свечу. Подсвечник нашёлся быстрее. Сальвий встал перед телами, мысленно оживляя в памяти алтарь из румынской церквушки, бессмысленно пытаясь услышать хор на клиросе и орган, меха которого раздували мальчишки в маленькой пыльной комнатушке, как когда-то Верди и многие великие композиторы.
-Вечный покой даруй им, Господи, и да сияет им свет вечный,- голос звучал сосредоточенно и с долей грозности, руки безвольно повисли вдоль тела. -От врат ада избавь их души, да покоятся в мире. Господи, услышь молитву мою, и вопль мой да придет к Тебе,- каждое слово было тщательно обдуманно и произносилось с осторожностью, будто в любую секунду Бог мог раздвинуть небо, сорвать с дома крышу и забрать на страшный суд журналиста. -Господь с вами,- парень наложил на себя «знамя» и шумно выдохнул. -Тебе есть, что добавить?
// @zakka
Мать, возможно, плакала сейчас в Элизиуме над отвергнутой им верой в тех, кто восседал на Олимпе — Орфей глянул на Бойко совсем мягко, а потом, тихо, словно не желая, чтобы его услышали, он принялся повторять то, что когда-то слышал на похоронах Осборна Рейнольдса.
— Помяни, Господи Боже наш, в вере и надежде жизни вечной усопших рабов Твоих, и как Благой и Человеколюбец, прощающий грехи и беззакония, отпусти и прости все вольные их согрешения и невольные, избавь его их от вечных мук, — молитва слетала с губ так, будто всё это время он верил лишь в безликого бога, — и огня геенского, и даруй им причастие и наслаждение вечными Твоими благами, уготованных любящим Тебя: ведь хотя и согрешили они, но не отступили от Тебя, и без сомнения в Отца и Сына и Святого Духа, Бога в Троице славимого, веровали, и Троицу Единосущную православно даже до последнего своего издыхания исповедовали.
Вспомнился алтарь, поставленный Афине при отцовском доме — вспомнился грозный отец, что молился ей, поднимая руки вверх, к небу. Увиделся в памяти Алос, да так отчётливо, так явно, что показалось, будто бы город, от которого безусловно остались лишь руины, на секунду расположился пред ним наяву. Его лицо, что ранее не выражало ничего, скорчилось, толи от неприязни, толи от печали.
Он кашлянул, и погодя, секунду, две, добавил, шёпотом, последние прощальные слова.
— Άγιος ο Θεός, Άγιος Ισχυρός, Άγιος Αθάνατος, ελέησον ημάς, — родной язык ласкал его уста.
И постояв ещё немного, он поднял таз с водой, что за всё время успела потемнеть ещё сильнее из-за поспешно брошенной в неё тряпки. Цокнув, Орфей прошёл сквозь ряды трупов, и остановившись, всего на миг, он дёрнул головой в приглашающем жесте.
— Пошли, — голос звучал сейчас нежно, — Тут мы закончили. Пора переодеться.
Будто с плеч спрыгнул ангел, который внимательно наблюдал за действом и записывал все слова невидимыми вечными чернилами, чтобы передать свиток Всевышнему, и парень живо двинулся за компаньоном, не желая задерживаться в комнате траура. Орфей сейчас был похож на заботливую и терпеливую маму, у которой была мягкая поступь, словно кошачья. Как только дверь комнаты закрылась, руки парня опустились на точёные плечи, аккуратно провёл по ним - могло показаться, что журналист обнимет названного брата, утыкаясь тому в золотистую макушку, но он лишь криво улыбнулся, вспоминая все прошедшие часы и неловко похлопав по одному плечу, развернулся к лестнице, отправляясь на поиски сменной одежды.
Ноги осторожно несли тело, когда пребывание в этом доме начинали приравниваться к пытке: грязные по локоть руки Джоша, которые невозможно отмыть, прикасались к перилам, к дверям шкафов, пухлые пальцы дёргали за ниточки с серебряными бусинами, чтобы включить тусклый жёлтый свет. Весь дом пребывал в липком полумраке, отчего мерещилось, что в конце коридора поджидает хозяин с топором.
-Эвейну шалом алейхем,- Бойко начал тихо напевать немудрёную еврейскую песню, чтобы отвлечься от пугающих игр фантазии. Руки стали отбивать о ноги ритм и так парень двинулся на исследование спальню.
Это была маленькая комната, явно не подходящая для погибшего. Стены были покрыты мятными обоями в мелкий цветочек - деревенские мотивы, на них терялись выцветшие детские рисунки. Комната содержалась в чистоте, пол был покрыт красным ковром, который заглушал шаги. Кровать ещё сохраняла складки человека, который здесь отдыхал. Между ней и шкафом было узкое пространство, отчего двери шкафа открывались не полностью.
-С чужого плеча,- парень поджал губы и посмотрел с грустью на гардероб. -Орфей запнётся, даже ремни…,- он растянул один из них, потом надел его на талию, стоя с длинным концом,- не вариант,- румын придирчиво выудил серую рубашку и, напрягаясь, понюхал её - его лицо исказила гримаса и он поскорее бросил эту вещь в неизвестном направлении, брезгливо отряхивая руки о свои брюки.
Исаак остановился на секунду чтобы продумать что сказала ему девушка. Он начал медленно складывать всю картинку жизни девушки в одно большое полотно. Теперь вместо девушки он уже замечал ее черты характера и прошлое. Его пустой взгляд стал ползти по собеседнице с ног до голову каждый раз подмечая новые детали. Руки, ногти, одежда, форма тела и многое другое. Вернувшись в реальность он продолжил идти сбоку
- Ох ну это понятно. Однако я сочувствую вам, смерть партнёра, да ещё и мужа, это обычно сильный удар! - его улыбка померкла и стала скорее грустной, но мужчина снова кивнул и хлопнул в ладоши, - Тут мы друзья по несчастью! У меня к сожалению тоже погиб мой близкий человек. Моя дорогая девушка. Ох как давно это было... - он усмехнулся.
Ему как-то не было грустно вспоминать о таком важном человек в его жизни. Это скорее было чем-то, что его интересовало. Каждый раз когда он говорил о ней, внутри него что-то двигалось. По коже бегали мурашки и ощущения покалывания. Он мог бы говорить о таком ужасном событии сколько угодно. Во всех деталях.
- Но вы не выглядите как очень грустная вдова! Похоже, что сейчас вам лучше, и это прекрасно! - сказал Джонс своим монотонным голосом, в котором не звучала ни одна определённая эмоция. Он выглядел пугающе, вел себя дружелюбно, но звучал холодно. Будто в нем есть какие-то несколько личностей, то хорошая и добрая, то пугающая и жестокая, то спокойная и безэмоциональная.
// @zakka
Когда Вий зашёл в спальню, Орфей прошёл дальше, оставляя мужчину позади. Нести таз становилось всё тяжелее и тяжелее, ибо его руки, костлявые, совсем девичьи, ослабели на морозе — он держал посудину трясущимися пальцами, стараясь удержать её.
На втором этаже хижины мёртвого лесника было так же пустынно, как на первом: юноша, бесшумно ступая, словно и вовсе на касаясь ступнями пола, искал ванную комнату, попутно разглядывая скудный интерьер. Дверей было значительно меньше — это успокаивало, хотя вместо давящего ощущения потусторонних взглядов, ему казалось, будто воздух вокруг был пронизан нескончаемой горечью. Дровосек и впрямь был чудовищем, раз ранее проигнорированное зловоние так въелось в злополучный дом. Орфею подумалось, что совершив Джош свои преступления в его время, от него бы ничего не осталось: люди тогда, подстать своим богам, были неимоверно жестоки.
Обрывки ковра, что путались под ногами, и на которых можно было в любой момент подскользнуться были целиком испачканы отпечатками чьих-то ладоней. Всё в этом месте напоминало какой-то дешёвый хоррор про оборотней, вампиров, и других выдуманных монстров — но в отличии от таких фильмов, всё, что произошло тут, было вполне себе реально. Мысли о том, сколько боли причинил бедным людям психопат-дровосек вызывали тошноту. Только вместо еды Орфей мог выплюнуть лишь ненужные органы — на его губах сладостью отдавала токмо женская помада. Вкус еды был давно забыт.
Он встал перед одной из дверей, и пробурчав что-то совсем невнятное, надавил локтем на ручку, надеясь удержать равновесие (и тазик). Вовсе не хотелось случайно облить себя красноватой жидкостью из-за собственных нездоровых (насколько нездоровыми могут быть ноги мёртвого?) конечностей. Проход открылся, и секундно Орфей даже не понял, из-за чего он сразу же застыл — через мгновение злосчастный таз уже летел в низ, ударяясь об пол с громким звоном.
— GODVERDOMME, — вода расплескалась во все стороны, — χέζω!
В ванне лесного монстра лежал уже знакомый труп.
На кровати образовался ком одежды, которая не подходила по многим критериям: запах, размер, цвет, неопрятный вид в виде катышек и дальше по длинному списку румына, привыкшему заморачиваться в самом начале переезда и заказывать гардероб на ближайшие пару лет - его не устраивала мода, количество цветов и принтов. Даже не смотря на принятую узкую атласную полоску на костюмах в его любимые 30-е годы, он всегда сторонился её. Ему казалось, что он лишь копия людей, искусная подделка Всевышних, чтобы дать ему время на достижение цели, но румын не хотел смотреть в зеркало и видеть блёклую тень живого человека, понимать, что он не прожил 26 лет жизни из-за смерти, поэтому сейчас пытался наверстать это.
Вспомнилось Сальвию, как он на три года остановился в жемчужине Сицилии - Таормине. Он мог подолгу стоять на берегу, вслушиваясь в разговоры ветра, пока вода заигрывающе ласкала ноги, после он долго шёл вдоль, не зная, что вода быстро смывает его следы, будто скрывает его пребывание здесь. Случилось тогда ему пойти к одному дизайнеру, чтобы забрать готовые изделия. Это был уже вечер, на город опускалась приятная прохлада, уличные ресторанчики наполнялись шумными компаниями. Внутри мастер принимал заказ у семейной пары: мужчина статный, явно с армейской выправкой, держал руку улыбчивой девушки, которая беспрестанно смотрела на него, будто искала хоть малейший изъян, но его не было и она по-новому влюблялась в своего избранника. В ней румын признал журналистку, с которой плыл в начале Первой Мировой войны и постоянно по-доброму подшучивал над выбранной профессией.
Бойко присел на край кровать, смотря на полупустые вешалки, на которых остались рубашки с шотландской клеткой - возможно, единственные привлекательные элементы гардероба. Он рассмеялся и прикрыл глаза, представляя грека и себя в «пиратских» образах - сейчас это казалось единственным выходом: надеть рубашки и брюки и заместо ремней и подтяжек использовать платок или шарф. Взгляд, направленный на стенку шкафа - почему там не Нарния? - стекленел, пока не раздался грохот, от чего парень резво подскочил и споткнулся об какой свитер, растягиваясь на полу.
-Чёрт тебя подери,- сквозь зубы проговорил Вий, поднимаясь и уже представляя различные ужасные картинки связанные с его компаньоном.
Впечатления добавила красная жидкость возле двери ванной, когда парень к ней подходил - его лицо начинала терять какие-либо краски: всё, зачем ему сжигать этот дом, пытаться выбраться из леса? Рука дёрнула ручку и парень от неожиданности закрыл глаза рукой, надавливая на глаза.
-Святые Гарпии, Орфей! Просто сразу покрась мои волосы в белый, чтобы я не видел, как они седеют,- Сальвий махнул на тело, выдавливая кривую улыбку,- это же наш старый знакомый,- он похлопал парня по спине и кивнул на выход, чтобы освободить себе место. Позже в «братской могиле» произошло пополнение. -Мы оба понимаем, что, пусть он и человек, но немного не тот, за кого я смогу искренне помолиться?
//Кажется, мои ролевики спят.. аха..хах..
Цитата: ✦цuaнuд✦ от 08.07.2023, 20:18//марселло нарушает свой канонный характер на протяжении скольких-то строк
Марселло рассеянно посмотрел ей вслед.
— Куда же вы? — как-то жалобно поинтересовался он. — Неужто вы готовы убить человека… прямо сейчас?
Для него это было немыслимо. Он не мог назвать себя любителем порядка, организованности и точности, но он считал, что убийство — причем убийство любого рода, — вещь никак не спонтанная. Просто взять и убежать?
— «Если это лишь предлог для того, чтобы сбежать от…» — Его мысли осеклись на слове «моей компании» — «Сбежать с вечера, то это очень тупой предлог» — раздраженно подумал он. — «И комичный. Трагикомичный».
— Вам не кажется это необдуманным? — громко бросил он ей вслед, удивившись практически умоляющему тону голоса. Он не хотел говорить этого, он не планировал вообще ее останавливать, слова сорвались с его языка сами, точно вольные птицы, резко взлетевшие в воздух. От неожиданности он вздрогнул.
Почему-то он почувствовал странный прилив непонятной ему радости. Фрида, должно быть, не стала бы делиться с кем попало своими планами о мести, она ведь могла просто уйти, верно? Уйти в неудобный для нее момент, многие так делали. Может, австрийцы и отличаются упрямостью (надежда на победу с его стороны была весьма опрометчивой, даже его союзники это знали), но ведь большая их часть славится еще и здравым смыслом! Но она объяснила причину, и, судя по всему, она не лгала.
И что же это значит?
— «Справится ли она одна?» — пронеслось в его голове. — «Она не выглядит такой уж слабой, но… ведь важно не только это, верно?»
Внезапно внутри что-то щелкнуло. Она ведь не стала бы доверяться кому попало, так? А он застрял здесь, верно? И высшие силы, судя по всему, действительно существуют, иначе почему он все еще жив, да? А может ли это быть…
— Когда человек грешит, Святая Лючия посылает ему сигнал — просьбу о помощи. И эта вещь —шанс грешнику стать хорошим человеком, — так в его детстве говорил религиозный наставник его бабушки каждый раз, когда он шалил. Он никогда не верил в Святую Лючию, никогда не верил в ее загадочные сигналы, и уж тем более никогда не уважал этого старого скупердяя в рясе. Но сейчас эти его слова казались не то чтобы логичными, скорее просто привлекательными. Он поможет кому-то, и ему помогут в ответ… Это ли не замечательно?
— Постойте-ка! — с внезапной серьезностью воскликнул он. — Вы же хотите его грохнуть, верно? А вы уверены, что… — на секунду он застыл, — справитесь одни?
// я не знаю чего написала, клянусь своим сердцем дальше нормально все будет
— Уверена? До этого момента была, — Фрида со странной растерянностью остановилась, подняв печальный взгляд на мужчину.
В такие моменты, когда ты уже все решил и остается только перейти к активным действиям, но до щекотки в груди, толи от страха, толи радости от близости собственного триумфа, бьется птицей тревога. Когда уже все просчитал...но каждый ведь может ошибиться, в конце концов, пути господни неисповедимы и почему он не может сейчас, в очередной раз, посмеяться над ней.
— Если вы намекаете на то, что хотели бы с чего-то мне не ясного, помочь убить человека, — она подошла ближе; голос её не дрожал, звуча даже с каким-то напором и небольшим недопониманием зачем Марселло вообще решил ей помочь, — то я удивлена, но почему-то рада.
Наличие подельника хоть как-то успокаивало, в любом случае, если не получится, то хотя бы для себя это можно объяснить не своим промедлением, а чужой проволочкой. Это не очень освобождает от ночных терзаний с собой один на один, но грани собственной ответственности немного стирает.
— Полагаю, вам следует узнать план, — она оглянулась на окно; шел дождь, мелкими капельками разбиваясь о наружный подоконник, апрель ещё раз показал свою ужасную натуру, прямо как тогда, но о том даже думать сейчас не хотелось. — Но нам нужно торопится. Поэтому предлагаю довериться мне и обсудить все уже в машине.
Фрида ухватила мужчину под руку и они вместе не спеша покинули вечер.
Почти новенький Кадиллак Девиль красного цвета стоял под проливным дождём, почти не отличаясь от чужих машин, он даже не был самым дорогим на этой парковке.
—Символично, что дождь пошел именно сейчас, — подумалось Фриде, — либо он поможет скрыть следы, либо он оплакивает мою попытку. И когда она стала настолько пафосной?
Дождь глухо стучал по крыше; ключи провернулись в замке зажигания; она ухватилась двумя руками за руль, шумно выдохнула, набираясь непонятной смелости
— План такой, — начала та, смотря только на дорогу. Левостороннее движение придумали изверги, приходилось быть в несколько раз сосредоточенней, — сейчас мы едем в отель: это платье мне порядком надоело; потом...— она осеклась, затем с запалом спросила:
— вы умеете стрелять? У меня есть точное местоположение этого dreckskerl, поэтому после отеля мы едем прямо к нему. Он вряд ли вооружён, но бог весть, что может произойти, ведь он недавно купил себе наган, после нашей встречи в Вене.
Было весело наблюдать, как на его самодовольном лице отразился страх. Она всего лишь припугнула того словами, неужели он перестал быть кретином, чтобы понять, что за угрозами может последовать что-то действительно реальное.
// @zakka
Последние капли здравого смысла иссохли в секунду, когда он стал вглядываться, всматриваться, в мёртвое лико мучителя.
Боже, как же сильно он его возненавидел. Как же сильно воспламенялось в ярости его сердце, как же сильно болела его потрёпанная душа: он не мог, как бы сильно не хотел, мыслить ясно в момент, когда ранее притупленные в памяти черты уродского лица вновь возникли пред глазами. Один господь знал, как крепко он пытался удержаться за те крохотные ниточки светлого сознания, один Отец знал, как отчаянно он сдерживался, чтобы не плюнуть прямо в открытую рану подлеца — ноющая, зверская, всепоглощающая горечь расползалась по венам, под кожей, точно раскалённое железо.
Ох, как же сильно он хотел, хотел остаться на плаву, как свирепо он пытался не уйти в непроглядную бездну воспоминаний о тех часах, что он провёл, сначала слушая издёвки, а потом так же злобно издеваясь над тварью в ответ. Но не мог он, не мог он избавиться от картинок, что крутились перед взором будто немое кино — то девочка, что была, возможно, чуть выше ста тридцати сантиметров, с розовенькими чулками и цветными ленточками в волосах виднелась в далёких углах подсознания, то белозубый рот кривился в усмешке прямиком из ада. То снег, алый, будто испачканный самим Сатаной ощущался в его сжатых, жилистых кулаках.
Он скатывался в низ медленно, стекая по морозной стене проклятого дома прямо в вонючую лужу, содрагаясь, будто и впрямь чувствуя колкую стужу — цепи, что смог, и вправду смог, ослабить Вий сковывали его вновь, и в этот раз на много, на много сильнее.
Она. Она была так, так похожа на него, так похожа. Такая же светлая внешне, такая же мягкая, такая же наивная. Ей было не больше, вовсе не больше восьми, а монстр, страшный, как в книжках, возвышался над ней непроходимой стеною — Орфей не успел, к сожалению, избавить её от одного мучительного касания. Но ему удалось отогнать её, удалось помочь ей сбежать, слыша отборную брань над ухом и чувствуя сильные, крепкие пальцы, давящии на тазовые косточки.
А потом всё было как в тумане — он мог подобрать в памяти лишь маленькие сценки. Он помнил тёплое кольцо на его шее, помнил струйки красной жидкости, помнил хрюканье. И помнил взгляды, что были после, что были как в то время, когда он был, для всех, лучшим из лучших. (А ещё он помнил голос, спокойный, пониженный, звучный, обладатель которого забрал его к себе, словно он и вправду этого заслуживал).
Орфея вновь пробрала дрожь и он, в отчаянии, потянул к мужчине руки, будто молясь ему, как древнему богу. А потом, быстро, наверное слишком быстро, он опустил их, боясь, что своим резким всплеском эмоций оттолкнет единственного человека, что относился к нему так, будто он взаправду был чудесным — будто он и впрямь был достойным внимания человеком.
— Наверное, нам стоит помолиться за то, чтобы он как можно быстрее попал в ад, — а слёзы, предатели, всё-таки хлынули из глаз, будто солёные напоминания об его слабости. Он чертыхнулся, — Σατάν... Мне так жаль, чёрт, Вий, мне так ужасно жаль. Ты не должен был ввязываться в это всё, а я, эгоист старый, позволил тебе зайти так далеко.
Цитата: ᵔsᴛᴇᴀ от 06.07.2023, 14:45Амалия, смотря в сторону Лукаса, согласилась с его словами. Воздух насыщен тяжелыми облаками, и пронизывающий ветер создает ощущение будущего дождя. Старушка внимательно изучила его лицо, заметив в нем следы борьбы и решимости. Ее глаза сверкали мудростью, накопленной за долгие годы.
– Нет, дорогой, мой дом находится совсем рядом. Давайте пойдем туда и обсудим все, что так важно для нас и для тебя, в первую очередь, – прозвучал ее уверенный, но уже старческий голос. На ее лице промелькнула тень улыбки, подчеркивающая ее спокойствие и опыт.
Небо стало еще более мрачным, облака сгустились, затмевая последние лучи заходящего солнца. Ветер, холодный и свирепый, гнал листья вихрем, создавая шуршащий звук.
С каждым шагом, они приближались к дому Амалии. Погода казалась все хуже, но их души были наполнены силой и надеждой. Улыбка Амалии озарила ее лицо, словно луч света в темноте. В ее глазах отражалась глубина опыта и понимания. Она была готова помочь, поддержать и направить свою мудрость в правильное русло.
Лайла взглянула на серый небосвод, на котором уже рисовались первые капли дождя. Ветер проникал сквозь одежду, заставляя вздрогнуть. Холод щекотал её тело, её волосы, но взгляд оставался строгим и уверенным.
Они продолжали идти по извилистой тропинке, шаг за шагом, их ноги прокладывали путь сквозь листья и капли дождя, словно подчеркивая решимость и настойчивость их намерений. Холод ветра проникал в каждую клеточку тела, но с каждым шагом их нутро наполнялось теплом и надеждой. Они были на пути к разгадке, к пониманию, к своему личному пристанищу, где можно погрузиться в душевную глубину и обрести ответы.
И вот, они достигли дома Амалии, уютного и приветливого, словно оазис среди хаоса погоды. Старушка распахнула дверь, приглашая Лукаса в свой мир, где они могут обсудить все важное, что требует их внимания. Ее улыбка, легкая и проникновенная, словно нежное сияние свечи, отразила ее теплоту и заботу о его благополучии.
Дом Амалии распахнул свои двери перед Лукасом и Лайлой, поглотив в свой уютный и гостеприимный интерьер. При входе его встретил нежный аромат цветов, разноцветные лепестки которых украшали деревянную тумбочку в углу комнаты. На ней возвышалась элегантная ваза, в которой струились живые цветы, придавая помещению свежесть и жизненную силу.
Слева от тумбочки висели декоративные часы, своим тиканьем напоминая о протекающем времени. Предмет, словно который остановился во времени – билет на Титаник, и чашка. Амалия хранила этот билет в память о прошедших временах и воспоминаниях о жизни, которая в одно мгновение превратилась в легенду.
Амалия, указывая рукой на свободное кресло напротив, тихо сказала Лайле и Лукасу,
– Пожалуйста, сядьте, я приготовлю вам чай, чтобы согреться.
// дико извиняюсь, я была занята и немного забыла. получился короткий пост наполненный дичью и кринжом
лукас аккуратно на мягкое кресло. кресло было очень мягкое выполненное из велюра высокого качества. приняв удобное положение спины и рук он стал внимательно рассматривать дом. клауду доводилось много раз бывать в разных местах обитания людей, но такое он видит в первый раз. в доме царила уникальная атмосфера которая само собой навевала спокойствие и умиротворение
разглядев почти каждую деталь интерьера в этой чудной квартире лукас перевал взгляд за лайлу сидевшую недалеко и на милую старушку, к которой сразу появлялось доверие. несколькими минутами ранее она принесла ароматный чай от которого шел легкий пар давая понять, что чай только что заваренный.
немного поменяв свою посадку в кресле с официальной на более расслабленную ему хотелось прояснить одну важную деталь
- благодарю вас за чай и за гостеприимство, но все таки мы собрались тут не просто так и мне хотелось бы узнать, как именно вы сможете помочь, чего стоит ожидать от нашего знакомства
чай уже слегка остыл, а запах разнесся по всему помещению. аккуратно взяв чашку он отпил небольшой глоток. на удивление чай оказался даже вкуснее чем предполагалось. лукас знал, чтобы добиться такого результата нужно быть профессионалом, и нужно немало времени для обучения приготовления чая
Сальвий нехотя наклонялся к этому мужчине, разглядывая: мог ли он предположить ещё на той поляне, когда расталкивал прохожих и понятных, когда он открывал колоду карты, уголки которой уже были измяты, и начинал выстраивать дом гипотез и предположений? Даже мысли не было, что маленький Орфей берёт на себя подобный грязный крест.
Бойко стал наклонятся к мужчине в ванной, пытаясь понять, как поднять его немытое тело, но всхлипы отвлекли его.
-Господи, Орфей,- он обернулся, его глаза расширились, застывая в непонимании что делать, пока душа неистово билась в разные стороны, то направляя к мальчику, то отодвигая от него - его хрупкое сознание могло ли принять сейчас прикосновения румына? Мозг отказывался работать: он за последние часы изрядно вымотался, в его комнате творился ужасный хаос: неправильные предположения, планы, воспоминания - всё покрывало пол и там невозможно было отыскать что-то подходящее. Сильнее раздражало.
Телу нужен был лишь намёк, и тянущиеся руки, возможно, сорвали золотые цепи, которые парень самостоятельно на себя надел, желая оградить грека от себя. Вий опустила на колени перед парнем, чувствуя, как намокают его брюки, но ему было всё равно: он взял ручки - стебельки и позволил им обвить свою шею, но делал это аккуратно и медленно, будто спрашивал разрешения и был готов отойти в любую секунду - это была наглая ложь, ведь парень не позволил бы ангелу оставаться один на один со страхами и воспоминаниями. Вий обнял мальчика, слегка поглаживая его кончики волос и стараясь не опускаться на талию, чтобы не усугу*ть ситуацию. Окутывал туманом, сотканным из тихой нежности и покоя, осторожно прикасаясь к полувлажной рубашке, чувствуя через неё совершенство кожи Орфея. Новые рыдания заставили парня сократить расстояние между своим и телом названного брата, одна рука заскользила к голове, чтобы невесомо провести по запутанным волосам. Журналист не понимал, кого он сейчас больше успокаивает, поворачивая голову и прикасаясь разомкнутыми губами к голове юноши, потом быстро отвернулся, но прижал его голову к своей груди и шее, словно хотел забрать все слёзы и тревоги себе.
-Я рядом. Сейчас всё хорошо и с каждым днём будет становится лучше,- он шептал почти в самое ухо, лишь предполагая, что его дыхание, если бы они были живы, могло сейчас ласкать тонкую кожу на шее и за ушами. -Ты не виноват, тенши, я сам захотел стать участником этого. Я не жалею ни о единой секунде,- румын отстранился, чтоб взять маленькую головку в свои руки и большими пальцами утереть с бархатных щёк слёзы, впервые явно смотря глаза в глаза. -Пойдём,- он переместил одну руку под колени Орфея, чтобы поднять его и, продолжая вглядываться в родные черты лица, двинулся на кухню.
Войдя в приятно пахнущую комнату, он закрыл за собой дверь, чтобы оградить «безопасное» место от новых неприятных воспоминаний, которые неустанно преследовали их. Посадив грека на ближайший стул, Сальвий налил стакан воды и протянул его, присаживаясь на корточки перед Орфеем и беря его ручонку: большие пальцы принялись разминать её, поглаживая шелковистую кожу. Жаль им не был доступен сон - в нём всё взаправду, без лжи и недомолвок, там открывается всё потаённое, но сейчас он бы был долгожданной и нужной негой.
-Давай просто сожжём этот дом к чертям. Ты достаточно сделал для этих душ, сейчас о них будет забоится Всевышний.
Цитата: акробат сновидений от 10.07.2023, 22:58Цитата: ᵔsᴛᴇᴀ от 06.07.2023, 14:45Амалия, смотря в сторону Лукаса, согласилась с его словами. Воздух насыщен тяжелыми облаками, и пронизывающий ветер создает ощущение будущего дождя. Старушка внимательно изучила его лицо, заметив в нем следы борьбы и решимости. Ее глаза сверкали мудростью, накопленной за долгие годы.
– Нет, дорогой, мой дом находится совсем рядом. Давайте пойдем туда и обсудим все, что так важно для нас и для тебя, в первую очередь, – прозвучал ее уверенный, но уже старческий голос. На ее лице промелькнула тень улыбки, подчеркивающая ее спокойствие и опыт.
Небо стало еще более мрачным, облака сгустились, затмевая последние лучи заходящего солнца. Ветер, холодный и свирепый, гнал листья вихрем, создавая шуршащий звук.
С каждым шагом, они приближались к дому Амалии. Погода казалась все хуже, но их души были наполнены силой и надеждой. Улыбка Амалии озарила ее лицо, словно луч света в темноте. В ее глазах отражалась глубина опыта и понимания. Она была готова помочь, поддержать и направить свою мудрость в правильное русло.
Лайла взглянула на серый небосвод, на котором уже рисовались первые капли дождя. Ветер проникал сквозь одежду, заставляя вздрогнуть. Холод щекотал её тело, её волосы, но взгляд оставался строгим и уверенным.
Они продолжали идти по извилистой тропинке, шаг за шагом, их ноги прокладывали путь сквозь листья и капли дождя, словно подчеркивая решимость и настойчивость их намерений. Холод ветра проникал в каждую клеточку тела, но с каждым шагом их нутро наполнялось теплом и надеждой. Они были на пути к разгадке, к пониманию, к своему личному пристанищу, где можно погрузиться в душевную глубину и обрести ответы.
И вот, они достигли дома Амалии, уютного и приветливого, словно оазис среди хаоса погоды. Старушка распахнула дверь, приглашая Лукаса в свой мир, где они могут обсудить все важное, что требует их внимания. Ее улыбка, легкая и проникновенная, словно нежное сияние свечи, отразила ее теплоту и заботу о его благополучии.
Дом Амалии распахнул свои двери перед Лукасом и Лайлой, поглотив в свой уютный и гостеприимный интерьер. При входе его встретил нежный аромат цветов, разноцветные лепестки которых украшали деревянную тумбочку в углу комнаты. На ней возвышалась элегантная ваза, в которой струились живые цветы, придавая помещению свежесть и жизненную силу.
Слева от тумбочки висели декоративные часы, своим тиканьем напоминая о протекающем времени. Предмет, словно который остановился во времени – билет на Титаник, и чашка. Амалия хранила этот билет в память о прошедших временах и воспоминаниях о жизни, которая в одно мгновение превратилась в легенду.
Амалия, указывая рукой на свободное кресло напротив, тихо сказала Лайле и Лукасу,
– Пожалуйста, сядьте, я приготовлю вам чай, чтобы согреться.
// дико извиняюсь, я была занята и немного забыла. получился короткий пост наполненный дичью и кринжом
лукас аккуратно на мягкое кресло. кресло было очень мягкое выполненное из велюра высокого качества. приняв удобное положение спины и рук он стал внимательно рассматривать дом. клауду доводилось много раз бывать в разных местах обитания людей, но такое он видит в первый раз. в доме царила уникальная атмосфера которая само собой навевала спокойствие и умиротворение
разглядев почти каждую деталь интерьера в этой чудной квартире лукас перевал взгляд за лайлу сидевшую недалеко и на милую старушку, к которой сразу появлялось доверие. несколькими минутами ранее она принесла ароматный чай от которого шел легкий пар давая понять, что чай только что заваренный.
немного поменяв свою посадку в кресле с официальной на более расслабленную ему хотелось прояснить одну важную деталь
- благодарю вас за чай и за гостеприимство, но все таки мы собрались тут не просто так и мне хотелось бы узнать, как именно вы сможете помочь, чего стоит ожидать от нашего знакомства
чай уже слегка остыл, а запах разнесся по всему помещению. аккуратно взяв чашку он отпил небольшой глоток. на удивление чай оказался даже вкуснее чем предполагалось. лукас знал, чтобы добиться такого результата нужно быть профессионалом, и нужно немало времени для обучения приготовления чая
Амалия пристально посмотрела на Лукаса, улыбнулась ему, и продолжила разговор с определенной решимостью. Она рассказала ему о важной вехе в своей жизни судебном разбирательстве, которое последовало после трагедии с Титаником.
– Когда Титаник затонул и был назначен суд, в 1916-ом, я не сидела сложа руки, – объяснила Амалия, сохраняя небольшую паузу, ей крайне тяжело было вспоминать про Титаник, – Я нашла своего друга, талантливого юриста, который помог мне выстоять в этом суде.
Ее голос был проникновенным, и в нем звучала гордость за своего юриста и за свое собственное достижение. Амалия знала, что она несла ответственность за себя и свои действия после катастрофы, и смогла найти человека, способного представлять ее интересы в сложных юридических процедурах.
– Он готов стать нашим союзником и помочь нам, я уверенна – продолжила Амалия с ноткой уверенности в голосе, – Он обладает большим опытом и знаниями, и я уверена, что он поможет нам достичь целей, и конечно в первую очередь помочь тебе.
Ее слова и уверенность заставили почувствовать облегчение. Она видела в глазах Лукаса настойчивость и желание преодолеть все трудности, которые их окружали.
//бывает, ничего страшного!!/